Япония - новости культуры и искусства, *_* Опции

[Borz]

В Японии обнаружены первые мультфильмы в стиле "аниме"

Два японских мультфильма, созданных в начале 20 века основоположниками мультипликационного стиля "аниме" обнаружены в антикварной лавке в Японии.

Как передает РИА "Новости", американские и европейские мультфильмы появились в Японии приблизительно в 1914 году и вдохновили таких японских художников, как Юничи Коучи (Junichi Kouchi) и Сейтаро Китаяма (Seitaro Kitayama), на создание первых японских анимационных фильмов. Две работы этих пионеров японской анимации были найдены в антикварной лавочке в городе Осака на острове Хонсю.

Первой находкой стал двухминутный мультфильм Ю.Коучи "Nakamura Katana", выпущенный в 1917 году. Он шел без звука и рассказывал историю о самурае, которому обманом продали тупой меч. Второй - мультфильм С.Китаямы "Urashima Taro", выпущенный в 1918 году и получивший мировой успех. В основе этого "аниме" лежит народная сказка, в которой мальчик-рыбак переносится в фантастический подводный мир и путешествует по нему на спине у черепахи.

По словам исследователя Национального центра кинематографии Японии Йосиро Ири (Yoshiro Irie), эти мультипликаторы, а также Отен Симокава (Oten Shimokawa), создавший в 1917 году первый в Японии коммерческий анимационный фильм, считаются "родоначальниками японского аниме".

[Antares]

В память о Константине Кримце материал о том, как записывалась в Москве японская музыка.

Мы уже привыкли к тому, что самые яркие и удачные примеры российско-японского сотрудничества относятся к областям культуры и искусства. Но каково же было мое удивление, когда я узнал о том, что музыка к фильму «Годзилла», а заодно еще к десяткам японских мультфильмов, кинофильмам, компьютерным играм (всего более 50 записей!) имеет российское происхождение. Рассказала мне об этом очаровательная Татьяна Наумова – японовед, генеральный директор компании «Ориентпро» и полноправный член команды, более 10 лет записывающей музыку на тон-студии киноконцерна «Мосфильм». Это она пригласила представителей «Японского журнала» на очередную запись музыки для японского мультфильма и познакомила нас с замечательным дирижером Константином Дмитриевичем Кримцом, композитором Мичиру Осима и продюсером Юкио Китагами. К нему и был обращен первый вопрос нашей совсем неформальной беседы, состоявшейся сразу после записи.

Александр Куланов: Китагами-сан, с какого года вы сотрудничаете с Россией?

Юкио Китагами: Я представляю здесь известную японскую кинокомпанию «Тоэй». Мы начали сотрудничать с «Мосфильмом» еще во времена СССР – в 1989 году. Тогда же мы впервые начали записывать музыку на тон-студии «Мосфильма». С тех пор у нас сложились отношения, которые позволяют проводить здесь записи три-четыре раза в год. Со стороны «Мосфильма» с нами работает замечательный продюсер Феликс Клейман.

АК: Как продюсеру, вам, наверно, не просто интересно, но и выгодно работать русскими?

ЮК: Прежде всего, могу сказать, что в Японии практически нет студий такого большого размера, как Тон-студия на Мосфильме. Кроме того, японские оркестры стоят дороже и у нас слишком много ограничений в записи. Качество же звучания российского оркестра просто великолепно!

АК: Тогда возникает другой вопрос: почему остальные японские проекты не записываются здесь же?

ЮК: Все дело в человеческих отношениях. Мы работаем в отличной дружеской связке. Нам повезло, что у нас образовался такой союз с г-ном Клейманом, с Константином Дмитриевичем Кримцом. То, что этот проект существует столько лет, и нам удается успешно решать многие серьезные проблемы, во многом происходит именно благодаря дружеским отношениям внутри нашей группы.

АК: Сейчас записывается музыка ко второй части мультфильма. Увидят ли его на родине записи?

ЮК: Это вопрос скорее не ко мне, а к продюсеру самого мультфильма – представителю «Сони Мьюзик» г-ну Хидэо Кацумата.

Хидэо Кацумата: К сожалению, нет, у нас пока нет таких планов.

АК: А что думает работе в России сама композитор – Мичиру Осима? Ее музыка – очень мощная музыка произвела на нас сильное впечатление. У Осима-сан, видимо, тоже большой профессиональный опыт?

Мичиру Осима: Я специализируюсь на музыке для изобразительного ряда: кино, телевизионных драм, мультипликации, компьютерных игр и так далее. В любом случае, я отталкиваюсь от уже имеющегося сценария или изображения. С Россией же я знакома с 1996 года и всегда рада приехать сюда!

ЮК: Среди композиторов, работающих в этой области, Осима-сан сегодня считается самых известным и популярным мастером! Конечно, россиянам трудно оценить степень ее популярности – у вас мало показывают японское кино и теледрамы, но у нас в Японии она очень известна.

МО: Думаю, в России из тех произведений, к которым я писала музыку, больше всего известен фильм «Годзилла».

Татьяна Наумова: Каждый раз, слушая на записях музыку Осима-сан, восхищаюсь мощной энергией ее звучания. Для меня остается загадкой, как такая хрупкая женщина создает такую мощную музыку. Это просто невероятно!

АК: Тем более, что в Японии для «Годзиллы» писала музыка девушка, а в России для «Чебурашки» мужчина. Может быть, Осима-сан пишет и классику?

МО: Да, я пишу и концертную музыку, и произведения для хора. Правда времени на это хватает не всегда столько, сколько хотелось бы.

АК: Скажу честно, не меньшим потрясением для меня стала и возможность увидеть воочию замечательного дирижера, фамилия которого значится в титрах практически каждого российского фильма последних нескольких лет: Константин Кримец!

Константин Кримец: У нас давнишняя любовь с японцами. Мы не только записываемся здесь, но и ездим туда – в Японию, с гастролями. Слава японскому богу и спасибо Китагами-сан за то, что он перезнакомил меня со всеми ведущими японскими композиторами! Но из всех впечатлений от общения с японцами - с музыкантами и композиторами, самое незабываемое для меня то, как мы с Китагами лезли на самый верх Фудзи-сан, когда туда уже никого не пускали! Это мой большой-большой друг!

АК: Константин Дмитриевич, что вы думаете о музыке, которую только что записывали, как профессионал?

КК: Плохой музыки они до хорошего фильма не допустят и сюда не привезут.

АК: А что-то особенное есть в японской музыке?

КК: Конечно! Во-первых, предельно высокий профессионализм композиторов. У них в партитурах практически нет ошибок! Во-вторых, яркая, почти забытая с нашими громилами – «Брат», «Сестра», «Ворюга», «Тюрьма» и их «Бум! А-а!, Тр-р-ра-та-ата, А-а! О!», тема. У японцев всегда есть тема, связанная с эмоциональным рядом, с человеческим чувством. Больше 10 лет мы работаем с Китагами, и всегда в музыке, которую он привозит, есть благородство, есть музыкальная тема - это красивая музыка! Это большой и редкий талант! Насочинять могут многие, а сделать так, чтобы была настоящая лирика, красота, эстетика, удается им. Это их заслуга!

АК: А как вам понравилась Япония?

КК: Когда я там, мне очень нравится! Мне хорошо там, где хорошо моему телу и душе (смеется).

ЮК: Я хочу сказать, что этот проект существует благодаря тому, что есть связь между сердцами четырех людей: меня, Константина-сан, Тани-сан и Феликса-сан. Если бы кого-то не было, ничего бы и не получилось. Мы уже не тратим слов, все и так понятно. Для меня важно не то, что я делаю какой-то вклад в развитие российско-японских отношений. Для меня важны человеческие отношения между конкретными людьми.

АК: Но они тоже российско-японские.

ЮК: В любом случае, когда я собираюсь поехать сюда, то не в Россию собираюсь, а к этим конкретным людям.

КК: Мы, кстати, занимаемся не только кино. Китагами-сан инициировал создание антологии российской балетной музыки. Непосредственно руководит им еще один участник нашей команды - Ёко Сато. Она училась в ГИТИСе на факультете балетного искусства, великолепно знает балетную музыку. Мы с нашим оркестром создаем на дисках антологию этой музыки для японских балетных школ. Этого не делает никто!

Ёко Сато: Да, сейчас уже больше двухсот японских балетных школ подключились к этому проекту.

КК: Это продукция мирового уровня и эти диски продаются как произведения исполнительского искусства: «Дон Кихот», «Лебединое озеро», «Шопениана», «Щелкунчик» и другие.

ЮК: Между нами существует понимание того, что важны оба направления: написание новой музыки и в тоже время создание полных версий оригинальных классических произведений, чтобы они сохранились в будущем.

АК: Я хочу вернуться к одной фразе Китагами-сан. Он сказал, что приезжает работать не в Россию, а к своим друзьям. Значит ли это, что он не испытает радости от работы с Россией?

ЮК: Вести международные проекты тяжело в принципе. Каждый раз я привожу с собой новых людей, новых участников – композиторов, продюсеров и многих других специалистов. Они мне доверяют, а я им гарантирую определенные вещи. Работа связана для меня, в первую очередь, с очень большой ответственностью. Безопасность, надежность моих проектов обеспечена тем, что я привожу сюда этих людей со спокойным сердцем. Надо понимать, что в проект вовлечено очень большое количество профессионалов. Если на каком-то участке происходит сбой, то страдает все в целом. Важна четкость и слаженность в работе всей команды. Конечно, за это время были самые разные ситуации. Были и проблемы, но именно в этом составе мы их успешно преодолевали.

АК: Осима-сан, а что вы думаете работе в Москве?

МО: Как композитор, я всегда отмечаю потрясающую глубину звучания оркестра, насыщенность и объем звука. Я считаю, что моя музыка очень выигрывает от такого звучания. Более того, я пишу свои произведения в расчете именно на такое исполнение! Я пишу во многих странах, но, даже имея большой международный опыт, считаю, что наилучшим образом мою музыку исполняет именно российский оркестр. Почему, мне трудно сказать.

ЮК: Возможно, произошло совпадение таланта и опыта Константина Дмитриевича с подходом Осима-сан как кинокомпозитора.

АК: А Годзиллу вы здесь не записывали?

МО: Конечно, записывали! Одна из серий записана здесь.

АК: Давайте поговорим о бытовых мелочах. Например, любят ли наши японские гости русскую кухню?

ЮК: Могу сказать честно – мне русская кухня не подходит!

МО: А мне очень нравятся борщ и пирожки! Но вообще-то нравится все. Несмотря на свою комплекцию, я редко оставляю что-то на столе (смеется).

ЮК: Просто в первый свой приезд в Москву я жил в гостинице «Спутник». Это было в конце 80-х и тогда еще существовали проблемы с едой. Я приехал и заказал рыбу. Причем, даже не было понятно, что это за рыба. Просто в меню было два блюда: рыба и мясо. Оказалось, что это осетрина и не первой свежести. С тех пор я и эту рыбу, и русскую кухню как-то не очень люблю. Сейчас мне легче – стало много суши-баров.

АК: Константин Дмитриевич, а вы что предпочитаете из японской кухни?

КК: Что нальют! Умэсю – святое дело! Китагами меня знает и все время наливает это сливовое вино. Да все нравится, если серьезно. Мне нравится все, что делают наши японские друзья в искусстве пищи, а это у них искусство, безусловно! И в Токио, и в Осаке, и в Нагано, и в Киото – все нравилось. А церемония чаепития, после которой я не мог разогнуть ноги?!

Я люблю эту страну вне зависимости от того, что мы сейчас сидим с нашими японскими друзьями, но я никогда не думал, представить себе не мог, что буду прикасаться к ее традиционной культуре. Мы были на празднике мужского кимоно в какой-то безумной «виповской» гостинице. Съехались со всей Японии мужики с мечами, но это рассказать нельзя – это видеть надо!

А природа какая, источники, онсены… Как можно выделить что-то? Ну, я не поклонник серой архитектуры больших городов, но храмы в Киото – это же сказка, сказка! Пока я жив, я счастлив, что высшие силы меня познакомили с Японией!

АК: Татьяна, а у вас какие впечатления от многолетней работы в интернациональной команде?

ТН: Команда, и в правду сказать интернациональная. У нас были проекты, в которых принимали участие, например, композитор-англичанин и аранжировщик-американец. Естественно, то и дело возникали проблемы с общением. И только я, в силу своего положения, оказываюсь человеком, который знает настроения всех сторон. Таким образом, зачастую в моих руках находятся не только отношения между членами команды, но и судьба всей записи.

АК: Неужели все так серьезно?

ТН: Я занимаюсь как подготовкой, так и проведением записей. Организация записи занимает около двух месяцев. На этом этапе много технических и организационных нюансов. Япония в технологическом плане все-таки на шаг впереди, и часто японские партнеры просят об использовании оборудования, которого пока нет, или которое только внедряется. Порой мне приходится передавать техническую информацию, которую я сама совершенно не понимаю.

АК: А что самое трудное во время собственно записи?

ТН: Мне необходимо донести замечание или пожелание японского композитора для всего оркестра. Замечания порой бывают резкие, а музыканты - люди тонкие и самолюбивые. К тому же замечания в адрес одного человека становятся достоянием всех - динамики работают на всю студию. Реагировать надо быстро, каждая секунда на счету. Необходимо и мысль передать, и настрой на работу не разрушить.

АК: Помните какой-нибудь яркий эпизодах трудностей или непонимания?

ТН: Был случай, когда на запись привез свою музыку для компьютерной игры композитор, который до этого работал только с синтезированным звуком. Чисто технически его музыка была не приспособлена для исполнения живым оркестром. У духовиков “плавились” губы, у струнной группы немели пальцы, а композитор был исключительно педантичным и не шел ни на какие компромиссы. В результате запись, конечно, была сделана, но такое непонимание природы живого оркестра вызвало волну плохо скрываемого возмущения музыкантов.

АК: Сколько всего японских композиторов побывало за эти годы на записях в Москве?

ТН: Недавно мы подсчитали, и сами поразились. 16 человек – интереснейших композиторов побывало за эти 12 лет на записях в Москве. Помимо уже известной нам Осима Мичиру, среди них такие известные музыканты, как Короку Рэйдзиро, Вада Каору, Фудзивара Икуро, Сэндзю Акира и многие другие. Я считаю, что наш проект действительно уникален и на самом деле является яркой страницей успешного российско-японского сотрудничества на сегодняшний день.

Источник