IPB

Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )

 
Ответить в данную темуНачать новую тему
> Японцы, Это те человеки которые живут в Японии =)
Antares
сообщение 14.11.2008, 17:28
Сообщение #1


БегемОтистая БаРмОлейка
*******

Группа: RAnMA
Сообщений: 966
Регистрация: 13.12.2007
Из: Таганрог
Пользователь №: 5



Три статьи о японском менталитете.

Самоубийство Ромео и Джульетты в книги Шекспира можно трактовать как "бегство от действительности". Война между двумя кланами не давала влюбленным сердцам соединиться на земле. Поэтому они и совершили этот греховный шаг. В японской культуре тоже поднимался вопрос самоубийства ради вечной любви. Но, в отличие от христианской Европы, в Японии самоубийство не считается греховным деянием.

Любовь в союзе со смертью непобедима.
Генрих Гейне

Странная вещь - сердце, как легко его взволновать.
Сэй Сёнагон.

Существует область жизненных тайн. Ей всецело принадлежит любовь как особое чувство, вложенное в сердце человека. Японская классическая литература создала изумительные образы любви, открывающие страстные начала в японской национальной стихии. Образы любви рождены в классической литературе не любовным культом женщины (так было в Западной Европе), но эротизмом - этой константой японского мировосприятия. Эрос как влекущее начало вещей и влекомость к нему известны японцам с мифологических времен. Уже в эпоху Хэйан (IX - XI века) чувственное сублимируется в культуре в особый эстетизм, подчиняется закону (нравы) и форме (этикет). Любовь мужчины и женщины становится основной темой литературы эпохи Хэйан, проповедовавшей культ любви, ее самоценность. Аристократическая среда, создавшая хэйанскую литературу, называла культ любви словом "ирогономи" (букв.: "любовь к любви"), что означало культ чувственных наслаждений и постоянное их искание как стиль жизни. Поэтому ранняя японская классика оставила нам образ принца Блистательного Гэндзи (Хикару Гэндзи), окруженного множеством женщин, каждая из которых была обладательницей какой-то одной неповторимой и чарующей черты. И мы не встречаем в хэйанской повествовательной литературе образов Тристана и Изольды, Данте и Беатриче. Она не знала рыцарства, ибо не знала избранности в любви; не знала культа прекрасной дамы, но знала культ прекрасных любовных мгновений. Эпоха Хэйан оставила потомству таинственную заповедь поклонения "чарам вещей" (моно-но аварэ), в которой сгустились в некую плотность из древности идущая магия и порожденные временем гедонизм и эстетизм. Комплекс хэйанских идеалов стал неразрушимым фундаментом национальной культуры. Хэйанские гедонистические и эстетизированные представления о любви мужчины и женщины неуничтожимо прошли через последующие феодальные века сурового камакурско-асикагского аскетизма и эдосского конфуцианского ригоризма, а также атеистического позитивизма и прагматизма новейшего времени. Мы говорим "неуничтожимо" в смысле постоянной составляющей человеческой психологии. В культурно-историческом плане тут было движение и было многообразие, была своя бесконечная драма страстей. В хэйанской литературе определился и вполне прочно, на века, женский идеал и место японской женщины в ее союзе с мужчиной.

Женщина должна быть хрупка, миниатюрна, нежна и мягка, сдержанна, преданна. Она должна обладать художественным вкусом, тонкостью чувств, умением создать собственный облик, проникнутый подлинный очарованием. Внешняя привлекательность и происхождение чрезвычайно ценились: они считались результатом счастливой кармы, благодетельных прежних рождений. Огромное место отводилось костюму и искусству носить одежду. Неэтичным и не эстетичным считались в женщине непреклонность, недовольство, чрезмерная ученость, непокорность, мстительность и особенно - ревность. Дух ревнивой женщины приносил зло. Идеальная хэйанская аристократка была в меру образованна, научена слагать стихи, обладала прекрасным почерком и умела вести переписку, играла на музыкальных инструментах (как правило, на кото), танцевала, владела искусством составления ароматов. Такая женщина обладала в значительной степени и социальной и моральной независимостью. И при всем том ее положение в сфере любовных отношений, в семье да и во всем остальном не было равным с мужчинами уже в эпоху Хэйан. Мужчина по самой своей природе более свободен от пола; женщина в значительно большей мере зависит от этой стороны жизни. Это усугублялось в Японии тем, что там очень долго сохранялась первобытная форма брака "цумадои" (посещение жены), при котором муж жил отдельно от жены и лишь время от времени навещал ее. Полигамия была нравственной нормой, и отсутствие многих жен у мужчин было признаком бедности и простого происхождения. Женщина могла принимать у себя и других мужчин в отсутствие мужа, но официально многомужество расценивалось как измена. Такой брак был скорее похож на свободную любовь, нежели на брачные узы. Не случайно в хэйанской литературе нет культа материнства. Женщина здесь чаще всего становится объектом мужского сладострастия, объектом созерцания в ней всего особенно женского, но как женственного без материнства. Женщина в союзе с мужчиной занимала внутренне всецело подчиненное положение. Не случайно также автор романа о принце Гэндзи придворная дама Мурасаки Сикибу слагает такие афоризмы: "женщина - в руках мужчины", "женщины рождаются на свет лишь для того, чтобы их обманывали мужчины". Правда, в этом романе мы встречаем женские образы, которым не чужды решительность, хладнокровие, гордость, способность защитить себя от мужского своеволия. Встречаются тут и мужчины, склонные сохранять верность одной-единственной женщине. Но общество воспринимает такие проявления как странность и чудачество, но никак не норму.

В эпоху Хэйан сложились и передались в последующие времена правила любовных отношений, своеобразный язык любви в жестах и словах, закрепленный в этикетный канон. В этой связи в мужчине высоко ценилась опытность в делах любви; он должен был владеть искусством любовного свидания, знать, как элегантно начать и завершить посещение любимой. Все это как дух и тон любовных отношений передалось в поколениях, и японская литература и театр создали трогательные, беззащитные, кроткие и хрупкие образы женщин, у которых женственность разлита по всему существу, у которых нет мужских свойств, нет и андрогинности (что, между прочим, так любили воспевать некоторые европейские философы и поэты). Демоническая разрушительная природа женской ревности также вся целиком принадлежит женской стихии; она противоположна своей иррациональностью и необузданностью долгу мести или ревности у мужчин. Мужчина является перед нами со страниц японской классики как воплощение чистой мужественности. Его элегантность, изящество, знание толка в одежде, ароматах, цветах - все это присуще ему на мужской лад. Он также не андрогин и к андрогинности не стремится. Мужчина и женщина как носители беспримесных начал не вступают поэтому в изнурительную "борьбу полов" (это возникает только в новейшее время), но мы видим постоянное склонение женщины к мужчине, ее счастливую или страдательную отраженность в нем, молчаливое и нередко преданное служение ему.

Японская средневековая женщина признает свою подчиненную природу как мировой порядок и считает своим долгом - и по инстинкту и по воспитанию - следовать этому природному порядку (он выражен в древней китайской мудрости в виде гармонически-подвижного сцепления двоицы инь-ян). Поэтому высшая кармическая задача женщины - развить и осуществить в себе данную ей самой природой женственность. А высшей кармической целью мужчины является осуществление своего мужского пути. Встреча мужчины и женщины мыслилась в философском плане как предначертанное самой природой со-бытие мужского и женского космических начал и достижение благодаря этому полноты бытия. Поэтому ревность - как разрушающая союз мужчины и женщины стихия - глубоко осуждалась. Но не только женская ревность являлась препятствием к гармонической любви. Чем далее во времени удаляемся мы от изящных кавалеров и дам Хэйана (где игра в любовь велась грациозно, по всем правилам этикета и религиозно окрашивалась смиряющим верованием в быстротечность земного бытия), тем острее и драматичнее звучат мотивы любви в японской литературе.

Если от повествовательной литературы раннего средневековья обратиться к народившейся в XIV в. японской драматургии для театра Но и затем - к драматургии XVIII в., представленной драмами для Кабуки и Бункаку, то легко заметить, что классическая драматургия развивалась главным образом на хэйанском материале (конечно, мы имеем в виду здесь только тему любви). Она углубляется в хэйанский материал, решая хэйанские темы в новом, сначала аскетическом буддийском ключе, а затем - погружает их в конфуцианский мир. Благодаря драматургии (особенно в ее сценическом воплощении) мы с особой силой и ясностью ощущаем "климат любви" в средневековой Японии: это "касание" полов; хоть и страстное, но без стремления к полному слиянию в "плоть единую". Любовь здесь не порыв к растворению в любимом существе, но влечение, тяготение и томление, разрешаемые встречей и интимной близостью. Любовь мужчины и женщины как опыт жизни - это, как правило, череда встреч (особенно для мужчины); в них нет драматической и часто неосуществимой жажды полного слияния, полного обладания. Историк японской культуры Сабуро Иэнага утверждает, что в средневековой Японии "между любовью и браком не было четкого различия, была немыслима любовь без физической близости". Японская литература не дает нам вплоть до XX в. образа платонической любви. Образцом же прочного супружества является, как правило, лишь престарелая чета, но никак не окруженная многочисленными потомками. Прекрасна сама по себе такая пара, прожившая вместе до глубокой старости. Одной из наиболее распространенных поэтических метафор подобного супружества служат сосны-близнецы, растущие из одного корня. Такие сосны называются по-японски "аиои", что означает "рожденные и стареющие вместе". Стволы этих сосен одинаково устремлены ввысь, они одинакового обхвата, они стоят тесно друг к другу, без зазора, но кроны их все же не сплетаются, и один ствол не обнимает другой.

Все это по-настоящему интересно, ибо отражает глубины японского миросозерцания, все это может быть развернуто в обширные рассуждения, но наша задача иная, и мы сделали столь пространное "предисловие" лишь для того, чтобы лучше оттенить главный предмет статьи, к которому мы теперь переходим.

В начале XVIII в. в японской драме появляется тема, никогда ранее не звучавшая в литературе. Эта тема была взята великим драматургом Мондзаэмоном Тикамацу (1653-1725) из самой жизни и претворена в драматических произведениях для театра больших кукол Бунраку. Тикамацу показывает нам новую любовь, возникающую в мещанской, а не аристократической среде, любовь, кончающуюся не охлаждением и прекращением встреч (как описано в хэйанской литературе), а самоубийством влюбленных в самый разгар их чувств. Самоубийство является для влюбленных жертвоприношением на алтарь вечности. Влюбленная пара умирает, ибо силою обстоятельств не может соединиться брачными узами в этом мире. Тогда она переносит свою любовь в иной мир в экстатической надежде возродиться в новых рождениях мужем и женою. Из подобного самоубийства не следует делать европоцентристский вывод в духе романтизма, будто истинной любви нет места в этом мире. Нельзя уподоблять его также гибели Ромео и Джульетты. Нельзя понимать такое самоубийство и в духе современной западной психологии как "бегство от действительности". Причины, мотивы, атмосфера, обстоятельства, цели, средства и сама идея самоубийства тут совершенно особенные. Это азиатская "диковинка", это типично восточное явление, нуждающееся в детальном толковании.

В 1703 г. написанием драмы "Смерть во имя любви в Сонэдзаки" (Сонэдзаки синдзю) Тикамацу открывает серию драм, посвященных этой теме. Тикамацу обращается к теме самоубийства из-за любви через 20 лет после первого такого случая, произошедшего в Осака и внесенного в городские хроники. К 1703 г. был составлен целый свод самоубийств влюбленных с указанием имен, возраста и других подробностей, так что можно говорить, что когда Тикамацу взялся за тему, самоубийство влюбленных перестало быть "случаем", а стало распространенным обычаем. До Тикамацу этой темы касались в театре другие драматурги (например, Кайон), а также новеллист Ихара Сайкаку (1642-1693), целый ряд эротических повестей которого кончаются самоубийством влюбленных. Считается, что именно Сайкаку ввел в литературный обиход новое слово для обозначения добровольной смерти любовников - слово "синдзю", которым и воспользовался вслед за ним Тикамацу. "Синдзю" первоначально имело значение "верность в любви" и являлось жаргонным словечком публичных домов. Тикамацу дал этому слову возвышенный смысл: "верность даже в смерти". "Синдзю" стало означать то же, что и старое поэтическое слово "дзёси" ("смерть во имя любви"). Обычай "синдзю" потрясал общество на протяжении полувека (с 80-х гг. XVII в. до 30-х гг. XVIII в.). Он был настолько распространен, что правительство повело с ним активную борьбу. Тем не менее искоренить полностью этот "феодальный обычай" не удалось, и даже в современной Японии он время от времени дает о себе знать во всех слоях общества. Так, знаменитый писатель XX в. Дадзай Осаму утопился с возлюбленной, а первая большая актриса театра современной драмы Сумако Мацуи покончила с собой после смерти любимого человека. И хотя и в адрес Тикамацу и театров раздавались обвинения в пропаганде кровавого обычая, его укоренение не было обусловлено популярностью театральных представлений на эту тему. Нельзя сказать, что в своих драмах о смертниках-влюбленных Тикамацу проповедовал самоубийство. Сказать так все равно, что объявить трагедию Шекспира "Ромео и Джульетта" повреждающим нравы произведением. Как уже упомянуто, Тикамацу обратился к теме "синдзю", когда подобные реальные происшествия стали, как тогда говорили, поветрием, и Тикамацу как большой художник не мог пройти мимо столь актуального явления. Он просто писал о том, что волновало всех; он взялся поставить общество лицом к лицу перед фактами и дать им философское, житейское и поэтико-драматическое освещение; он призывал глубоко задуматься над загадками бытия.

Обычай "синдзю" возник не на пустом месте. Намного раньше в самурайской среде сформировался обычай харакири, а задолго до "синдзю" японские женщины расставались с жизнью на могилах мужей и возлюбленных. Обычай самоубийства влюбленных не мог бы укорениться в обществе, которое не видело бы в нем чего-то чрезвычайно много говорящего сердцу. Если бы этот обычай не отвечал каким-то внутренним зовам, не затрагивал самых тайников народной души, как мог бы он распространиться? Приходится признать, что японцы видят в самоубийстве как таковом что-то, чего не видим мы, возросшие на почве христианских культур. В европейском человечестве происходили и происходят самоубийства и по сей день, а языческий мир восхвалял самоубийство как своего рода героизм. С переменой мировоззрения меняются и нравы. В христианском обществе самоубийство стало считаться тяжким грехом и великим несчастьем. Согласно христианским представлениям, греховность и даже преступность самоубийства заключается в том, что человек произвольно прекращает свою жизнь, которая принадлежит не ему только, но и Богу и ближним, которая дарована Богом для нравственного совершенствования, а не для злоупотребления. Тяжесть этого греха заключается также в том, что человек является в загробный мир непризванным. С христианской точки зрения самоубийца не герой, а трус, так как не имеет мужества и смирения снести несчастья, из-за которых обыкновенно решаются на самоубийство (потеря любимого человека, потеря имущества, неизлечимая болезнь, заслуженный или незаслуженный стыд и т.п.). По-христиански считается, что самоубийца обнаруживает сильную приверженность к земному счастью, коль скоро в несчастье отказывается жить. Но избегая временных бедствий, он подвергает себя бедствию вечному. Самоубийц не отпевает церковь, их хоронят вне пределов христианских кладбищ. Поэтому в среде верующих христиан самоубийство и теперь вызывает страх за загубленную душу. В современном западном мире психологи, может быть, не отдавая себе в том отчета, трактуют самоубийство в русле христианской традиции, но в своих терминах: как временное помешательство или как "бегство от действительности". Многие современные японцы (если они не христиане) считают самоубийство достойным способом ухода из жизни, а в самоубийстве влюбленных им видится величие и красота. Но ни буддизм, ни конфуцианство не одобряют убийство, и потому и здесь корни этого обычая следует искать в значительно более далекой древности, в первобытном, вернее даже перво-бытийственном строе японской души. Следует признать, что это народ, который на протяжении веков не видел греха в самоубийстве, который сделал из самоубийства своеобразный культ и разработал его ритуал, который слагал гимны самураям-самоубийцам и смертникам-влюбленным. Более того. Это народ, который видит в самоубийстве способ очищения, способ исправления человеческой судьбы.

Чтобы теснее войти в тему, проникнем в ткань одной из драм Тикамацу о смерти во имя любви. Как мы уже упоминали, Тикамацу написал целую серию подобных драм часто с однотипным названием. Знамениты "Смерть во имя любви в Сонэдзаки" (Сонэдзаки синдзю), "Смерть во имя любви в Икудама" (Икудама синдзю), "Смерть зеленщика во имя любви" (Яоя синдзю), "Колодец Касанэ" (Касанэ идзуцу), "Самоубийство влюбленных на острове Небесных сетей" (Синдзю тэн-но амидзима). Шедевром жанра считается последняя из названных драм, написанная Тикамацу на склоне лет, в 1721 г., и опирающаяся на подлинное событие (в драме сохранены подлинные имена). На ней мы и остановим свое внимание тем более, что она существует в русском переводе В.Н. Марковой, что позволит заинтересованному читателю обратиться к первоисточнику наших рассуждений. События драмы просты и даже несколько вульгарны, если сравнивать с аристократической хэйанской литературой или пьесами Но. Однако не в них только дело. В высшем смысле дело не в событиях, но в том, как духовно осуществляет себя человек в тех или иных обстоятельствах. А поскольку Тикамацу трактует человеческую жизнь с точки зрения высших смыслов и делает это средствами высокой поэзии, то многие подробности остаются за пределами текста драмы, а происходящее перед лицом зрителя получает возвышенно-поэтическое звучание. Сама драма вся нацелена на описание и изображение момента самоубийства влюбленных и только тех событий, которое непосредственно предшествует ему.

Житейская плоскость драмы сводится к любовному треугольнику. Осакский торговец бумагой Дзихэй 28 лет женат по родственному сговору на двоюродной сестре. У них двое детей, мальчик шести лет и девочка четырех лет. Три года назад Дзихэй влюбился в куртизанку Кохару из квартала любви Сонэдзаки и совершенно забросил и свое дело и семью. Кохару 19 лет, она известна своей красотой. Она была продана в веселый квартал матерью, впавшей в крайнюю бедность, и ей предстоит еще пять лет служить хозяйке. Кохару пылает страстью к Дзихэю уже 29 месяцев. Они дали друг другу обет никогда не разлучаться и любить друг друга вечно. Родственники Дзихэя возмущены его поведением. Весь город судачит о Дзихэе и Кохару, и хозяйка дома свиданий запрещает Кохару выходить на свидания с Дзихэем, ибо искренняя и верная любовь между посетителями и обитательницами домов свиданий не в интересах хозяев подобных домов. Любовники разлучены насильно.

Действие первого акта развернется в квартале любви в Сонэдзаки, в одном из чайных домиков, куда Кохару направляется по вызову какого-то неизвестного самурая. По дороге Кохару встречает богатого торговца Тахэя, который высмеивает ее любовь к Дзихэю, грозится, что выкупит ее из дома свиданий и женится на ней. Он богат и свободен в отличие от Дзихэя, но он не мил Кохару. Она не хочет быть его женой. Тахэй в бессилии начинает глумиться над самураем, пришедшим на свидание с Кохару. Он ошибочно подозревает, что это переодетый Дзихэй, но когда его ошибка обнаруживается, он в страхе удаляется. Начинается сцена свидания Кохару и самурая. Самурай недоволен: Кохару грустна, неприветлива. Тем временем Дзихэй, случайно узнавший, что Кохару принимает гостя в чайном домике, пробирается туда и подслушивает разговор Кохару с самураем. Кохару сознается самураю, что условилась с Дзихэем умереть вместе, но смерть ей ненавистна, и она умоляет самурая встать между ней и Дзихэем, охранить ее, за что она будет верна ему до гроба. Дзихэй все слышит и приходит в ярость. Он хочет убить Кохару, но самурай хватает его и показывает ему свое лицо. Дзихэй в ужасе: перед ним его старший брат Магоэмон. Магоэмон сознается, что захотел узнать, что таится на сердце у возлюбленной Дзихэя, и поэтому пошел на эту мистификацию, переоделся самураем. Он произносит монолог в защиту семьи, жены и детей Дзихэя и с досадой упрекает брата: "Нашел на кого променять жену и детей!" Кохару плачет и восклицает: "О, как вы правы! Как во всем вы правы!" А Дзихэй бросает ей в лицо мешочек со всеми ее 29 обетами, которые они давали друг другу в начале каждого месяца. Он требует, чтобы и она вернула ему все его обеты. Кохару повинуется и передает Магоэмону точно такой же мешочек. Дзихэй потрясен предательством Кохару, он порывает с ней навсегда. Братья уходят. Дзихэй возвращается домой к жене и детям, а Кохару в Сонэдзаки. Пути их, казалось бы, полностью разошлись.

Но во втором акте возникает подробность, которая все меняет. Действие второго акта происходит в доме Дзихэя. О-Сан, жена Дзихэя, хлопочет около мужа и детей. Приходят тетушка Дзихэя и брат Магоэмон. Они выражают Дзихэю недоумение: по городу ходит слух, что он выкупает Кохару. Дзихэй рассеивает их подозрения, уверяя, что "богатый покровитель" - это Тахэй. Тетушка требует от племянника дать письменный обет, что он навсегда разрывает свою связь с Кохару. Дзихэй пишет обет; тетушка и брат удаляются. Дзихэй плачет от досады. Он рассказывает жене, что Кохару клялась ему, что совершит самоубийство, если ее продадут Тахэю. И вот она предала его и тут. Тревога охватывает О-Сан. Она убеждена, что Кохару наложит на себя руки. Она уверяет мужа, что Кохару благородная натура, в подтверждение чего рассказывает Дзихэю, что давно уже написала Кохару письмо, в котором просила ее отказаться от Дзихэя ради сохранения семьи. На это письмо Кохару ответила ей, что обещает порвать связь с Дзихэем, хотя он и безмерно дорог ей. Так объяснилось "предательское" поведение Кохару в первом действии драмы. Раз она человек долга, то она безусловно совершит самоубийство, чтобы не стать собственностью Тахэя - убеждает Дзихэя жена. О-Сан умоляет Дзихэя поскорее выкупить Кохару. Она отдает ему все оставшиеся в доме деньги, всю свою одежду и одежду детей. Неожиданно появляется отец О-Сан; он все увидел, все понял, до него дошли все слухи и он силою уводит дочь от Дзихэя, требуя у него разводную. Отец разрывает их брак. Дзихэй свободен. Третий акт возвращает нас в квартал Сонэдзаки глубокой ночью того же дня. Дзихэй и Кохару уединились в чайном домике. Приходит служанка от хозяйки Кохару и сообщает, что Тахэй внес деньги за Кохару, и теперь Кохару принадлежит ему. Теперь влюбленным ничего не остается, как умереть вместе. Они тайно бегут на остров Небесных сетей, где и совершается их гибель. Утром рыбаки находят их тела. Таков ход событий драмы. Но это еще не вся драма. Она имеет подводные токи и ими глубока.

Возьмем ее сердцевину – любовь Дзихэя и Кохару. Невозможно отказать этой любви в возвышенности и поэтичности. Автор не рассказывает нам, как встретились Дзихэй и Кохару, как началась их любовь; он показывает героев через три почти года после их первой встречи. Бросается в глаза и то, что в драме нет ни одной сцены встречи и расставания, излияний и объяснений, здесь не переданы "восторги любви", т.е. тут нет всего того, что в европейской литературе принято называть языком любви. Нет и сцен "выяснения отношений". Любовь явно передана Тикамацу какими-то другими средствами, чем в европейской драме, где горячие, страстные, открытые признания в любви, сцены свиданий, гимны возлюбленным, сцены любовных томлений и ожиданий – азбука любви. Тикамацу устремляет наш внутренний взор лишь на один интимный факт возвышенности любви своих героев. Это – обеты. В них сконцентрирована и вся роковая сила событий. Дзихэй и Кохару в начале каждого месяца обменивались обетами. Содержание их было всегда одно: "Любить друг друга вечно, быть всегда неразлучными, как два крыла у птицы неразлучны". Это трогательные любовные клятвы, которые во все времена дают друг другу влюбленные в разных концах земли. Они напоминают обмен изящными стихотворными экспромтами между мужчинами и женщинами в хэйанскую эпоху. Они рождают романтическую и особо сокровенную атмосферу любви; это любовный лепет, особенным образом скрепляющий и завораживающий влюбленных. Такие клятвы часто говорят вопреки действительности, как и в нашем случае они не помещаются в тесную обыденность веселых кварталов. Казалось бы, нет ничего рокового в этих невинных клятвах. Часто они лишь метафора сильной страсти в европейской поэзии. Но надо знать реалии времени, чтобы понять что такое обет в условиях японского XVIII столетия.

Обеты в те времена писались на специальной бумаге, продаваемой только в храмах. Они скреплялись печатью кровью, в них человек клялся буддами и бодисатвами, Брамой и Индрой и всеми "властителями судеб". В случае неисполнения обета человек навлекал на себя небесную кару всех тех богов, которыми клялся. Влюбленные бережно носили обеты на груди в специальных мешочках. Обеты, написанные на священных листах бумаги, считались магическими оберегами, и их нельзя было просто бросить или разорвать. Их можно было только предать огню в случае измены одной из сторон. Дзихэй и Кохару 29 раз клялись священной клятвой, что не разлучатся даже в смерти. Их обеты были не просто выражением любовного восторга. Тогда люди верили в могучую кармическую силу любовных обетов. Обеты были подобны клятве вассальной верности у самураев. Обет – изначально глубоко мистическая акция, выводящая человека за пределы социально-исторического бытия в сферу абсолюта. Любовный обет можно сравнить с таинством венчания в христианском мире (но сравнить, конечно, условно и лишь в одном смысле: как утверждение мистической связанности любящих – браки совершаются на небесах). Поэтому в свете закона кармы исполнение обета для давшего его становится первейшей реальностью.

Смысл обетов хорошо понимали все люди, окружавшие Дзихэя и Кохару. И хозяйка дома свиданий, где служила Кохару, и жена Дзихэя и все его родные пытались прежде всего сделать так, чтобы обеты влюбленных стали недействительными. Но вмешательство богатого купца Тахэя (амплуа злодея в театре) в судьбу Кохару роковым образом восстановило силу обетов влюбленных. И герои погибают, чтобы возродиться, как они верят, в будущих рождениях мужем и женою: ведь твердое, неукоснительное осуществление клятвы вознаграждается богами, исправляет карму, улучшает ее. Поэтому самоубийство по обету во имя любви и осознается как очистительное жертвоприношение богам, и таким образом, ему придается религиозный смысл. Такого рода самоубийства (харакири, синдзю) являются, видимо, отголоском древних языческих кровавых жертвоприношений богам. В силу этого средневековое самоубийство по обету не следует смешивать с самоубийствами, совершаемыми по человеческому своеволию и без каких бы то ни было религиозных мотивов.

Только зная место и значение обетов в средневековой жизни, можно осознать безграничную силу любви, возникающей между теми, кто связывает себя обетами верности. Ведь обет дается по обоюдному и свободному волеизъявлению, по чувству. Это исключительно свободно рождающаяся с обеих сторон вера, что союз данного мужчины и данной женщины исключителен, мистически предопределен и не может быть разорван земными усилиями. Кажется странным, что столь великая любовь рождалась в домах терпимости. Веселые кварталы больших городов позднего средневековья можно рассматривать в определенном смысле как продолжение традиций свободной любви и свободных браков эпохи Хэйан. Но только тут происходит и сословное иерархическое снижение и погружение в подполье жизни в отличие от придворных хэйанских обычаев. Во времена Тикамацу – а это времена господства конфуцианских норм – существовали несколько иные представления о семье, браке, любви. Женщины любого сословия должны были строжайше соблюдать целомудрие до брака. Браки совершались по сговору, нередко между родственниками. Жена переходила в дом мужа, и свободных связей не должно было быть у жены; у мужа они тоже не поощрялись. Раннесредневековая полигамия выродилась в институт публичных домов. Посещение женатым человеком веселых кварталов воспринималось обществом как позволительная вольность, но не могло быть и речи о возникновении у женатого человека серьезных привязанностей к их обитательницам. Хозяева домов свиданий строго следили, чтобы девушки не отдавали никому предпочтение. Хозяйка Кохару говорит: "У госпожи Кохару есть любимый гость по имени Дзихэй. Сегодня – Дзихэй, завтра – Дзихэй, каждую ночь – Дзихэй. А другой гость к ней и не сунься. Богатые гости так и разлетелись во все стороны, как листья в бурю. А если такая страсть разыграется, то уж оба словно одуреют от любви. Далеко ли до беды? Тут может случиться несчастье и с девушкой и с гостем. А главное, нашему делу от этого большой вред бывает. Понятно, что у нас, хозяев, повсюду один обычай: такой любви надо мешать". Так соблюдалась жестокая иерархически-сословная мудрость: продажная женщина не должна становиться объектом искреннего чувства; девушка, проданная в дом свиданий, несла определенный социальный долг, который заключался в понимании своего места и соблюдении установленных правил поведения. Но вопреки здравому смыслу, вопреки общественным нормам были нередки случаи возникновения истинной любви в этих страшных заведениях. Для этого существовали даже некоторые объективные условия. Во-первых, девушки, как правило, оказывались в домах свиданий не по доброй воле, но продавались туда вконец обнищавшими родителями (на несколько лет или пожизненно) во исполнение дочернего долга перед родителями. Их ремесло было своего рода формой женского рабского труда, поэтому их судьба могла вызывать жалость и сочувствие.

Кроме того, девушки из домов свиданий бывали очаровательны, бывали научены некоторым изящным искусствам, а также искусству угождать мужчинам и нравиться им. Можно провести параллель с придворными дамами Хэйана, но уже как вырождение этой традиции, как квази-свободная любовь. Куртизанка XVIII в. была окутана ореолом очаровательности в устах молвы, и нередко первое посещение какой-либо девушки в доме свиданий было связано для мужчины с желанием удовлетворить свое любопытство, разбуженное слухами. Если мужчина был свободен и богат, он мог выкупить полюбившуюся ему девушку и сделать ее своей женой или содержанкой. Это говорит о том, что хотя ремесло продажной женщины считалось позорным, сама женщина могла рассматриваться как временная жертва этого ремесла; в случае обоюдной любви возможность честного брака не закрывалась для нее. Следовательно, нет ничего удивительного в том, что Дзихэй полюбил Кохару.

Наконец есть еще один мотив, останавливающий на себе внимание. Мы знаем образцы поэзии и драмы в европейских литературах, воспевающие любовь как страсть, как бы преодолевающую все преграды, погружающуюся в себя самое, как бы отлетающую от мира. И нас не может не поражать, что в Японии и при самой великой любви любящие не забывают ни на минуту о своем человеческом долге по отношению к окружающим, к близким. По нашим новоевропейским меркам тогда как-то не очень и верится в большую любовь, которая у нас непременно должна быть эгоистичной, безоглядной. Иначе у Тикамацу. С одной стороны, Дзихэй и Кохару безмерно любят друг друга, не могут жить в разлуке, дают великие средневековые обеты, самоуничтожаются ради своей любви. С другой стороны, они постоянно, до последнего вздоха, помнят о близких, оплакивают их судьбы, испытывают жгучее чувство стыда и вины перед ними. Социальный долг сплетается у них с чувством естественного человеческого долга, рождая пронзительную эмоциональность драмы. Такой долг выражен для японцев в понятиях "он" и "гири", вовсе не ушедших еще в прошлое. "Он" – это "долг благодарности" ребенка к родителям, вассала к сюзерену, гражданина к государству. "Гири" – "обязанность, обязательство", требующие от каждого человека действовать в согласии с его положением и местом в обществе. Это также обязанность человека по отношению к себе самому: соблюдение чести и достоинства своей личности, своего имени. Должно быть готовым принести себя в жертву во имя "он" и "гири", своего рода социального, профессионального и человеческого кодекса поведения. Не было такой области жизни, где бы упразднялись две эти идеи. Можно сказать, что "он" – это природный, естественный долг, а "гири™ – это социально-общественный долг. Кохару и Дзихэй страдают оттого, что их любовь нарушает гармонию "он" и "гири" в их жизни. Это страдание переполняет их сердца. Кохару, решаясь на самоубийство с возлюбленным, предает свой "долг благодарности" по отношению к старой матери. Она скорбит, что мать останется после ее гибели без средств к существованию:

- А мать моя жива.
Она бедна.
Ютится в жалкой хижине она
И кормится поденною работой
Умру – что станет с ней?
Она умрет
От горя и позора
Какая грусть!..

Дзихэй страдает при мысли, что оставляет детей сиротами и жену обездоленной. В последние минуты жизни он плачет о детях и близких:

- Дзихэй,
Ты негодяй, преступник,
Ты виновен
Во всех смертельных десяти грехах!
Да, ты умрешь.
Но даже после смерти
Ты будешь долго причинять им боль
И верные сердца твоих родных
Тебя и после смерти не покинут.

Дзихэй и Кохару сознают свой долг перед близкими, сознают, что не исполняют его, но их сердца пребывают уже за пределами бытия; внутренне они погрузились в не-бытие, в иное измерение, они выбыли из жизни еще до физической гибели. Это передано в драме в словах: "...уши человека, который находится во власти у бога смерти, глухи к разумным увещеваниям". Нередко поэтому и японские и зарубежные исследователи драм Тикамацу о смерти во имя любви называют их драмами борьбы чувства и долга (ниндзё-гири). Но у Тикамацу нет борьбы. Есть полное сознание и признание долга, есть понимание греховности в неисполнении долга, есть искренняя печаль и боль, что в том положении, в каком оказались герои, они не могут до конца следовать праведным путем "он" и "гири", т.е. своему земному долгу, но должны подчиниться более могучему долгу – иррациональному зову обетов, продиктованных любовью. Герои стоят перед необходимостью выбора между долгом и долгом. И они выбирают исполнение обетов и сохранение своего достоинства, т.е. долг по отношению к самим себе. И как раз в силу неустранимости из их сознания долга по отношению к близким, их любовь представляется более возвышенной. Кроме того, драмы Тикамацу о самоубийстве влюбленных можно было бы считать построенными на коллизии чувства и долга, если бы подчинение долгу и отказ от любви развязывали бы узел, разрешали конфликт. Представим на минуту, что Кохару остается в Сонэдзаки и ее выкупает Тахэй, а Дзихэй остается в своей семье. Тогда жизнь и того и другого обрекается быть покрытой позором, ибо по тогдашним нравственным нормам девушка, давшая клятву верности и не исполнившая ее, лишается чести, а мужчина, не способный выкупить возлюбленную, с которой связан любовным обетом, и предоставляющий это сделать другому лицу, также покрывает себя позором. Позор же в религиозном отношении очень страшен: это погубление собственной кармы, это погубление себя для будущих благодетельных рождений. Жизнь в позоре приводит к тягчайшим кармическим последствиям. Чем искупается позор? По древним обычаям – жертвой. Дзихэй и Кохару и совершают такое жертвоприношение, во имя спасения своей кармы, во имя своей любви, во имя своего достоинства. Из длинной цепи обязанностей, обыкновенно гармонично сочетающихся у людей, Дзихэй и Кохару вынуждены выбирать, какой долг они обязаны соблюсти в первую очередь, ибо сами их "долги" пришли в дисгармонию. Первая обязанность каждого человека в религиозном обществе сберечь собственную душу, "спастись", поэтому Дзихэй и Кохару выбирают смерть. Таким образом, японский ум признает, что кармически по закону причин и следствий человек может быть вовлечен собственными неправильными действиями (Дзихэй и Кохару не имели права влюбляться друг в друга и тем более – давать обеты) и вмешательством чужой злой воли (богач Тахэй) в ситуацию, выход из которой возможен только один – человеческое жертвоприношение (что само по себе является очень древним представлением). Очищение жертвой – такое понятие сохраняется и в христианстве, но в преображенном виде: это жертва бескровная. "Жертва Богу дух сокрушен", т.е. подлинное покаяние, исповедь и причастие Святых Тайн и очищение себя для дальнейшей праведной жизни.

Итак, "синдзю", как и "харакири", представляет собой род религиозного жертвоприношения в форме самоубийства в целях исправления кармы и со- хранения чести. Религиозный аспект самоуничтожения Дзихэя и Кохару прямо выведен в тексте драмы. Кохару говорит:

"Смерть легче, чем позор! Умрем вдвоем!' –
Так он сказал.
"Умрем! – я обещала. –
Такая жизнь постыдна".
И теперь
Смерть- наш неотвратимый долг.

Тут все поражает воображение. Первое: смерть легче позора. Но ведь не в телесном же, не в "плотском" же это говорится смысле. "Материально"-то смерть конечно тяжелее. Второе: смерть может восприниматься как долг. Какого рода смерть может быть долгом? Не естественная: безусловно, какая-то особенная. В сущности речь идет о долге самоистребления, самоуничтожения. Но перед кем или чем? Перед собственной кармой, перед богами, именами которых клялся.

Идем дальше по тексту:

Так и безумцы,
Не знающие удержу в любви,
Всегда к печальному концу приходят.
И неужели
Такой конец их жизни
Определен Учением о карме Сакья Муни?

И чуть ниже читаем:

Ведь тот, кто близок к преисподней
И слышит голос бога смерти,
..................
Тот примиряется
С печальной кармой
И тот покорно смотрит,
Как надвигается расплата...
Расплата
За все его грехи,
За то, что погубил
Он все свои дела
И все пути запутал.

Вот они, глубины японского средневекового духа. Самоубийство – это еще и форма возмездия за нарушение "он" и "гири". Древние боги мстительны, их можно умилостивить только сверхжертвой.

И наконец вот как выражена вера влюбленных в исправление своей кармы:

О чем скорбеть?
Мы в этом бытии
Дороги не могли соединить.
Но в будущем рождении, я верю,
Мы возродимся мужем и женой.
О, и не только в будущем рождении,
Но в будущем... и будущем... и дальше -
В грядущих возрождениях, всегда
Мы будем неразлучны!

Последние слова Дзихэя - это молитвенные возгласы: "Пусть мы возродимся в лотосе одном! Хвала и слава будде Амитаба!"

Итак, самоубийство влюбленных во имя любви есть безусловно жертвоприношение и безусловно возмездие.

Что еще поражает европейское воображение в обычае синдзю? То, как оно совершается. Оно происходит, как правило, вне человеческого жилья. Влюбленные бегут глубокой ночью в какое-то безлюдное место и на рассвете посреди пробуждающейся природы, с первыми ударами храмовых колоколов, гибнут. Совершается не самоубийство, а убийство и самоубийство. Мужчина сначала закалывает свою возлюбленную, а потом кончает с собой. Вот как описана эта сцена в рассматриваемой нами драме:

Кохару улыбается...
Он видит
Ее лицо, белеющее смутно
В лучах рассвета.
Как она бледна
От утреннего холода!
Рука
Его дрожит...
В его глазах темнеет.
Сквозь слезы
Трудно различить Дзихэю,
Куда свой меч он должен
Погрузить...

Кохару подбадривает его: "О, не теряйте мужества! Спокойней, спокойней! Быстрее! Быстрее...

Она его торопит. Сколько силы
В душе у этой женщины!
А ветер
Доносит отголоски песнопения
И колокольный гул.
..................
И... словно меч разящий Амитабы,
Земные отсекающий желанья,
Зажат в руке Дзихэя.
Он мгновенно,
Возлюбленную усадив на землю,
Вонзает наискось ей в грудь клинок!
Но дрогнула его рука.
Кохару
Откинулась назад в предсмертных муках.
Она еще жива.
Хотя Дзихэй
Дыхательное горло перерезал.
О кара кармы! О возмездия мощь!
Она не может сразу умереть.
За что ей посланы Мученья эти?..
Дзихэй страдает вместе с нею. Но,
Собравшись с духом,
С земли Кохару поднимает...
Он погружает меч по рукоять
И с силой поворачивает.
Жизнь Кохару отлетает, словно сон
На утренней заре...
Она мертва.
Он бережно укладывает тело:
На север головой,
Лицом на запад -
К обители блаженных.
Покрывает
Ее своей накидкою.
Не в силах
Рыданий удержать
(От рукавов ее
Знакомым веет ароматом),
Спешит он отвернуться...
Он идет,
К себе притягивает длинный пояс
И, в петлю голову продев,
На шее
Прилаживает шнур...
Молитва в храме
Пришла к концу.
..................
Последние слова
Дзихэя...
Он провозглашает: "Пусть
Мы возродимся в лотосе одном!
Хвала и слава будде Амитаба!"
И прыгает с откоса.
Повисает,
Качаясь, как горлянка-тыква...
Недолго тянутся его страданья:
Дыханье перехвачено
И он
Теряет связь с земною жизнью.

Всякий человек, у которого не притуплено воображение, содрогнется и обольется слезами над этими строками, скажет: "Человеческое сердце - непостижимая бездна". А у европейца непременно возникнет вопрос: почему мужчина убивает женщину, почему она не убивает себя сама? Это ясное указание на отражённость женской природы, указание на то, что мужчина - творец женской судьбы, что в нём заключена её жизнь. Вообще говоря, вся картина этого синдзю поражает, в ней много для нас загадочного, вопрос встает за вопросом. Например, "Кохару улыбается", когда Дзихэй обнажает в ее сторону меч, "она его торопит". Это величественно, и это самое, может быть, понятное. Но далее - Дзихэй не прощается с телом возлюбленной, но спешит накрыть ее плащом и отвернуться. Тут действует обычай глубокой древности, когда труп умершего считался нечистым, и зрелище трупа вызывало отвращение, считалось позорным. Поэтому в момент синдзю женщины нередко просили возлюбленных привязывать их к деревьям, чтобы не выглядеть безобразно по смерти. Поражает и то, что самоубийство совершается на фоне храмовой службы, и, следовательно, поистине воспринимается и автором и его участниками как дело благое, как законная жертва богам во спасение.

Наконец, уместно вернуться к вопросу о взаимоотношении полов в средневековой Японии. Открываются забытые и заброшенные Европой миры. Мужчина и женщина живут согласно природной иерархии: он - господин, она - раба (но не в смысле "невольница", а в смысле - "работающая" во имя своего избранника). Бесконфликтна в драме и линия Кохару и жены Дзихэя - О-Сан. Кохару признает за О-Сан первенствующее право на любовь Дзихэя, признает в ней его жену, и вовсе не стремится устранить "соперницу". Она просто и не воспринимает ее как соперницу. А О-Сан, в свою очередь, не смотрит на Кохару как на ненавистную разрушительницу ее семьи. Она предполагает в Кохару наличие лучших человеческих качеств и к ним взывает. Она взывает к ее благородству, самопожертвованию, когда пишет Кохару письмо:

Молю, порвите вашу связь с Дзихэем.
Мы, женщины, должны всегда друг другу помогать.
Я знаю,
Как горячо вы любите его.
Но вы, любя, погубите Дзихэя!
О, если это невозможно, все же
Должны и невозможное вы сделать!
Молю, спасите мужа моего!
Отца не отнимайте у детей!

Как кротко пытается О-Сан разжалобить Кохару, сколь косвенно она напоминает ей о существовании долга "гири". И - ни тени ревности, ни одного оскорбительного слова. Более того - она признает за Кохару право любить Дзихэя: она просит, умоляет сделать "невозможное". Она не описывает своего плачевного положения брошенной жены, нет, на первый план она выдвигает судьбу мужа и детей. Она обращается к Кохару не как к сопернице, а как к сестре, как женщина к женщине. И вот ответ Кохару; "Хоть мой возлюбленный для меня дороже жизни, обещаю, что порву с ним любовную связь, повинуясь неотвратимому долгу". И здесь также - ни слова ревности, ни намека на особые притязания на Дзихэя. О каком таком "неотвратимом долге" говорит Кохару? Это ее "гири" - определенные нормы поведения, неотвратимо предписанные ей ее социальным положением. А ей всего 19 лет, полюбила же она Дзихэя в 16 и не исключено, что впервые в жизни! И она исполняет свое обещание, причем устраивает все так, чтобы Дзихэй сам порвал с ней. Она безжалостно компрометирует себя и в глазах Дзихэя и в глазах его брата (см. первый акт). И новое их свидание, предсмертное, происходит уже после того, как отец О-Сан расторг брак Дзихэя и дочери. Более того. Даже готовясь умереть, Кохару помнит и о детях Дзихэя, и о его жене, помнит тепло и заботливо. Она просит Дзихэя, чтобы они умерли не рядом, но поодаль - так будет правильнее перед его женой. Тогда в ответ на эту ее просьбу Дзихэй отсекает мечом свои волосы: он становится монахом. Кохару следует его примеру - она отрезает свои волосы, и также объявляет себя монахиней. И значит для О-Сан и для общества они умирают отдельно, не как возлюбленные, но как монахи. Даже в таких обстоятельствах они делают максимум для исполнения своего земного долга перед людьми. Дзихэй говорит:

Да, мы умрем в один и тот же час,
Но смертью не одной. Ты - от меча,
А я - от петли...
Да, мы умрем поодаль друг от друга
И совесть нашу чистой сохраним!
Так нам приказывает строгий долг
К моей жене.

Все это кажется непостижимым, невероятным, опутанным тьмой условностей. Все это насквозь антиномично, казалось бы, непоместимо в одной груди, но оказывается, что и поместимо и возможно и не лишено величия.

Заметим, что отношение Дзихэя к жене также никак не повреждается из-за его любви к Кохару. Он удаляется от жены интимно, телесно, но духовная связь с нею сохраняется. Он продолжает высоко ценить ее преданность ему и детям. О-Сан тоже никогда не раздражается против мужа, не требует объяснений, но с болью терпит его неверность, забывая о себе, пытается помочь ему. Только один раз вырываются у нее жалобные стенания и слезы. Тетушка упрекает О-Сан: "Послушай, О-Сан! Как ты ни молода, но ты все же мать двух детей. Быть покладистой и на все смотреть сквозь пальцы - это еще не самое главное в жизни. В беспутстве мужа повинна и жена-потатчица. Если погибнет благосостояние семьи, если супругам придется разлучиться, то позор падет не на одного только мужа. О-Сан, будь твердой и осмотрительней: следи за мужем! Не распускай Дзихэя своего!" Но О-Сан не слушает ее советов и защищает мужа и перед тетушкой и перед отцом. Дзихэй, любя Кохару, сопротивляется в то же время желанию тестя развести его с О-Сан. Да и О-Сан не хочет расставаться с неверным мужем, разорившим семью. Отец уводит ее из дома мужа против ее воли.

Так мы видим, что главнейшим мотивом поступков всех участников драмы является чувство долга. И даже смерть по обету во имя любви может диктоваться долгом. Как мы пытались посильно показать, самоубийство влюбленных - синдзю - есть долг и искупительная жертва; оно глубоко религиозно в своей основе. За многие века средневековой истории в Японии вызрели и существовали самобытные формы брака и взаимоотношения полов, выработалась своя психология пола, которая оказалась очень устойчивой. Женщина, обладающая определенным влиянием на мужчину, создавая эмоциональный климат его бытия, живет в постоянном склонении к мужчине, живет в признании своей отраженности (он - солнце, она - луна), предначертанной волей неба. Многие хэйанские и эдоские идеалы любви вышли нетленными из огня нововременной эмансипации и до сих пор придают особую прелесть облику японки, покрывают завесой тайны союз мужчины и женщины. И мы лишь слегка приоткрыли эту завесу.

Воспроизводится с любезного разрешения автора по изданию: Н.Г. Анарина. Три статьи о японском менталитете. Москва, Международный центр научной и технической информации, 1993.


Оригинал
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Antares
сообщение 17.11.2008, 16:38
Сообщение #2


БегемОтистая БаРмОлейка
*******

Группа: RAnMA
Сообщений: 966
Регистрация: 13.12.2007
Из: Таганрог
Пользователь №: 5



Несколько занятных фактов о японцах


1. Японцы, в большинстве своем, плохо водят машины.

2. В ресторанах и фаст-фудах Японии вместе с вашим заказом вам подадут сырые полотенца.

3. Во многих фирмах Японии служащим после 6 часов вечера предлагают алкогольные напитки.

4. Переезжая в съемную квартиру или дом, японцы обычно делают подарок владельцу жилища в размере 1-2 тыс. долларов.

5. Японцы обожают кукурузу, семена сезама и майонез в пицце.

6. В Японии нет круглосуточных торговых автоматов. Они также не работают и в праздники.

7. Большинство японских учителей думают, что японские родители - лентяи.

8. Зеленый свет светофора японцы называют голубым.

9. Редакторы газет печатают заголовки статей так, чтобы те не привлекали внимание.

10. В Японии происходит около 1500 землетрясений в году.

11. В японском языке считается грубостью говорить откровенно слово "нет".

12. Приезжим почти невозможно стать подлинными гражданами Японии.

13. Японцы любят принимать горячую ванну каждый вечер, большинство даже не имеют душа в ванных комнатах.

14. В стенах японских домов нет никакой изоляции.

15. В Японии считается невежливым публично обниматься и целоваться.

16. Если вы идете на свадьбу или похороны, вы должны подарить деньги.

17. Подогретые туалетные сидения.

18. Новое поколение японцев не такое низкорослое, как думают на Западе.

19. В торговых автоматах вы сможете купить: батарейки, пиво, вино, презервативы, а также - сигареты, комиксы, хот-доги, лампочки и даже женское нижнее белье.

20. Большинство японцев едят рис на завтрак, обед и ужин.

21. Никогда не втыкайте палочки в рис вертикально. По старинным обычаям так предлагают еду умершим. В обычной обстановке - это плохая примета.

22. На Новый год японцы в храмах дарят друг другу деньги.

23. Невежливо рвать упаковочную бумагу, когда открываете подарки.

24. На вокзалах туалетную бумагу раздают молодые девушки.

25. В Японии почти нет вандализма.

26. Рабочие бензоколонки кланяются, когда автомобиль уезжает с автозаправочной станции.

27. Нет ничего удивительного, если яблоко будет стоить 2 доллара.

28. Приблизительно 85% японцев никогда не пробовали индюшку.

29. Снеговики в Японии состоят из 2-х больших шаров, а не из 3-х, как мы привыкли.

30. Япония - размером с Калифорнию, а численность жителей равняется половине населения США.

31. Всегда требуется один - два часа, чтобы доставить пиццу.

32. На каждом углу есть, по крайней мере, хоть один торговый автомат.

33. Двойные числа в Японии считаются магическими.


Оригинал
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Antares
сообщение 17.11.2008, 16:48
Сообщение #3


БегемОтистая БаРмОлейка
*******

Группа: RAnMA
Сообщений: 966
Регистрация: 13.12.2007
Из: Таганрог
Пользователь №: 5



С песней по жизни

"Джамаааайка, джамааа-а-а-а-йкааа…" самозабвенно ору порой в микрофон. А что, вдруг во мне сокрыт талант вокального исполнителя? Хотя знакомые говорят, что если и сокрыт, то где-то очень глубоко и надежно. Ну и пусть говорят. Караоке это собственно ведь не талантометр, а популярный ныне во всем мире вид развлечения и времяпрепровождения. Повышает здорово, знаете ли, настроение. И помогает избавиться от стресса. Заразили мир эпидемией караоке японцы.

Бытует несколько мифов относительно возникновения идеи караоке. Даже американцы пытаются приписать это изобретение себе. Название этого музыкального развлечения однозначно японского происхождения. Слово "караоке" образовано от сокращения двух японских слов. Если перевести их на русский язык дословно, то получится что-то вроде "пустой оркестр". Фактически, термин "караоке" давно использовался в японской шоу-индустрии для обозначения фонограммы без вокала. Новое значение он приобрел лишь во второй половине прошлого ХХ века. Приложил к этому свои руки в 1971 году кансайский посредственный барабанщик посредственной группы.

Дайсукэ Иноуэ, собирая свой аппарат, и представить не мог, какую долю уготовала его творению судьба. Звуковой комбайн Дайсукэ представлял собой магнитофон со звуковой записью на пленке. Причем на пленку записывалось только музыкальное сопровождение. Группа, в которой принимал участие Дайсукэ Иноуэ, исполняла музыку в основном в барах. Аппарат предназначался для развлечения посетителей во время перерывов в исполнении живой музыки. Посетителям раздавали листочки со словами популярных песен, аккомпанемент к которым проигрывался караоке-прототипом, предоставляя возможность исполнять песню самим посетителям. Идея многим понравилась и вскоре ей воспользовались большие компании. Причем, не спрашивая разрешения у Дайсукэ - он забыл запатентовать свое изобретение. Соответственно не получил за открытие принципа караоке ни одной копейки (йены). А ведь через 15 лет оборот караоке индустрии составлял миллиарды долларов…

В домашних условиях японцам не то что петь в полный голос, а даже напевать любимую мелодию не вполне удобно. Это связано с национальными особенностями японского домостроения – стены картонные, перегородки бумажные. В общем, соседи редко бывают в восторге от вокальных способностей ярых исполнителей караоке. Дельцы от бизнеса быстро почуяли возможную выгоду (скорее всего, осакадзины) и стали сооружать боккусу – специальные отдельные заведения для караоке. В кабинках таких заведений можно было упиваться своим голосом в полную силу, вне зависимости от индивидуальных вокальных данных и без страха заработать сюрикен в затылок от соседей-ниндзя. За определенную плату, конечно же.

Первые боккусу устраивали в списанных железнодорожных вагонах. Их разделяли внутри на звукоизолированные кабинки, в которых устанавливали оборудование. Позже такие заведения стали называть караокеясан. Были у караоке и противники. Основной аргумент – что там, в закрытых, не выпускающих ни звука кабинках, может творить развеселившаяся молодежь? Но сопротивление было сломлено. Точнее растворилось по причине всеобщих симпатий к данному виду развлечения.

Караоке увлекло все слои населения – пели бизнесмены и домохозяйки, дети и старики. Сегодня краокеясан предоставляет в пользование довольно просторные комнаты с диванчиками и столиком. Развивалась и сервисная инфраструктура заведений. Теперь в караоке можно и перекусить, и пропустить с товарищами по бокалу пива. С определенным градусом в крови оно и поется веселей. По большей части японцы так и поступают. И не только японцы.

Развивался бизнес, развивалась и караоке аппаратура. Сначала носителем звука была магнитная лента, затем CD-диски. Слова песен прилагались в виде брошюрок. Затем тексты песен стали встраивать в видеоряд кинозарисовок или клипов в виде субтитров и выводить на экран. Записывались такие караоке-ролики на видеокассеты. Очередной шаг в развитии караоке сделан с появлением DVD-дисков. Кроме музыки в нескольких вариантах, объем такого диска позволяет разместить и видеоизображение с текстами песен в субтитрах. Для облегчения исполнения песни стали выделять соответствующие слова и слоги выводимого на экран текста в такт с воспроизводимой музыкой.

Не прошла стороной караоке лихорадка и интернет социум. Возникло множество сайтов, предлагающих чисто компьютерные средства реализации идеи караоке с помощью специальных программ, компьютера и микрофона. Также предложено множество программ для самостоятельного создания караоке композиций. В компьютерном караоке особенно популярен формат MIDI, доступный множеству мобильных телефонов.

На сегодняшний день практически любой DVD-проигрыватель имеет встроенную функцию караоке и в комплект поставки входит микрофон и диск с караоке-роликами. Техника не стоит на месте. Изобретаются системы, сглаживающие неблагозвучность или огрехи голоса исполнителя. Добавляется множество сервисных функций. Например, обработка вокала с микрофона, сравнение с оригинальным исполнением и оценка исполнителя на основе сравнения. Оригинальное решение – кнопка "аплодисменты". Современные цифровые технологии позволяют изменять голос исполнителя "на лету". Нашпигованные процессорами аппараты караоке могут превращать голос исполнителя из мужского в женский и наоборот, в детский, добавлять эхо или другие реверберационные аудиоэффекты. Хоть хором своих голосов пой.

Европейский стиль караоке немного отличается от японского. В Японии караоке это развлечение для маленьких групп близких людей. Европейцы предпочитают публичные выступления. Особые чувства к караоке питают застенчивые по природе своей финны. Вероятно, поэтому всемирный чемпионат караоке проходит ежегодно именно в Финляндии.

Стоит наверно упомянуть, что караоке все-таки помогло многим людям раскрыть свой талант вокалиста, благодаря проводимым повсеместно караоке конкурсам с вполне ощутимыми призами и замечательными возможностями дальнейшего выдвижения на большую сцену.


Оригинал
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Antares
сообщение 19.11.2008, 2:49
Сообщение #4


БегемОтистая БаРмОлейка
*******

Группа: RAnMA
Сообщений: 966
Регистрация: 13.12.2007
Из: Таганрог
Пользователь №: 5



О субординации, ритуалах, свободе и несвободе


Проведя многие годы за колючей проволокой, человек начинает по-особому относиться к свободе. Банально, но начинает ее ценить. И наоборот, бывает, что тот, кому дозволено всё, ищет добровольных оков, ищет возможности сдерживать себя, предлогов ограничения собственной свободы и "выравнивания" поведения. Не так давно в Японии я смог сделать любопытные наблюдения по этому поводу, сопоставляя стили общения русских, американцев и англичан с японцами.

Когда-то Лариса Рубальская, долгие годы проработавшая в московском бюро "Асахи симбун" рассказывала мне о своем неприятии русских сотрудников, пытающихся в общении с японцами полностью перестроиться на японский манер: низко кланяться, семенить при ходьбе, менять интонацию в языке, подражая японскому и т.д. Тогда я уверенно поддержал ее позицию, а вот сейчас...

Проработав несколько лет в офисах, где, по японскому обычаю, ходят в тапочках, замечаю, что уже и сам потихоньку начинаю семенить (иначе при быстрой ходьбе просто выскочишь из тапочек). Разговаривая по телефону с японцами, поневоле "включаюсь" в их интонацию и вот уже сам начинаю беспрерывно "нээ-э-э-кать" и "ээ-э-э-кать". Но самое главное, кланяюсь!

Правда, для себя у меня есть два веских оправдания. Первое: при среднем росте японского собеседника в 165 см мне, чтобы донести до него информацию где-нибудь в шумном зале ресторана или на тусовке, поневоле приходиться спускаться сантиметров на 25-30 - чтобы выровняться. Иначе придется кричать, а это некрасиво. Второе: за пределами офиса и работы это у меня проходит и "на воле" такая тенденция не прослеживается (правда, вскоре после возвращения из Японии мы с женой как-то при прощании в Шереметьево долго раскланивались - к изумлению вполне нормальных окружающих нас соотечественников, но потом прошло).

Так или иначе, но такое следование ритуалам является скорее бессознательным, чем осознанным, поведением человека, инкорпорированного в одну с ними среду. Другое дело - целенаправленное подчеркивание своего стремления даже не просто быть похожим на японцев, но и акцентировать внимание на своем подчиненном по отношению к ним положении. Как правило, лишь периодически соприкасающиеся с японцами люди - крупные предприниматели, карьерные дипломаты, деятели культуры оказываются по своему сиюминутному положению или равны японским партнерам либо находятся несколько выше их. Японистам же по условиям профессии часто приходится мириться с подчиненным положением (переводчики, ассистенты, продюсеры) - это нормально, и они это никак не подчеркивают. Но вот в Киото я увидел как ведут себя с японцами адепты боевых искусств - иностранцы. Увидел - был поражен. Среди сотен наших коллег из 47 стран мира резко выделялись несколько десятков американцев и англичан, назойливо подчеркивающих свой - более низкий по отношению к японским сэнсэям статус.

Отношение это распространялось как на "своих" наставников - мастеров будо, которые преподавали искусство этим командам, так и на любых других японцев в кимоно и или форменных галстуках Организации, оказавшихся в пределах видимости супер вежливых саксов. Крики "Осс!" точно указывали нам местонахождение членов американской и английской делегаций, как бы далеко от нас они не находились. Во время официальных мероприятий, когда плотность сэнсэев на единицу площади становилась критически высока, крики превращались в нескончаемые вопли, которые смягчало только то, что направлены они были в пол.

Поскольку японские мастера свободно перемещались во время этих мероприятий по залам, то полные уважения и почтительности саксы, стараясь как можно ярче продемонстрировать переполнявшие их чувства, получили возможность кланяться японцам при их приближении или даже в ожидании этого приближения. В последнем случае поклоны с неизменной амплитудой в 90 градусов сначала производились просто "как можно чаще", а в случае, если сэнсэй действительно направлялся в их сторону, поклон становился непрерывным - ожидающие просто застывали в нем, пропуская японцев и, топчась на месте и глядя в пол, поворачиваясь вслед за ними. После прохождения, ученики мелко семеня, следовали за сэнсэями, то и дело вскрикивая басовитыми голосами свое любимое "Осс!". Причем крики неслись именно в пол, поскольку поднять глаза на обожаемых учителей британцы не осмеливались.

В случае, если такая команда встречала кого-то из уважаемых людей в коридоре гостиницы, могла сложиться не вполне удобная ситуация. Здоровенные американцы, выстроившись вдоль стены и почтительно склонившись, перегораживали наклоненными торсами весь коридор, и один раз я наблюдал, как ошалевший от таких знаков внимания почтенный японский дедушка был вынужден коснуться бритого загривка ближайшего к нему адепта, чтобы обратить его внимание на невозможность сэнсэя следовать своим курсом. Конечно, вся команда тут же приняла стойку "смирно" и душераздирающее "Осс!!!" погнало сэнсэя к лифту.

Впрочем, бывали случаи и похуже. В перерыве между тренировками группа англичан вошла в туалет и, к своему ужасу (вероятно, они думали, что боги не писают), увидела стоявшего у писсуара старого мастера. Громоподобное "Осс!" сотрясло стены японского клозета, вся команда резко согнулась в поклоне, а едва не подпрыгнувший от неожиданности старик все никак не мог найти завязки хакамы, чтобы в приличном виде убраться восвояси. На ходу заправляя кимоно, он бочком протискивался к выходу, а сами себя перепугавшиеся и растерянные ученики непрерывно кланялись ему и пытались скрыть смущение как можно громче и чаще крича "Осс! Осс, сэнсэй! Осс!".

Ритуал, конечно, дело хорошее, важное и нужное. Но майский урок в Киото еще раз навел меня на мысли о том, что все хорошо в меру - кому как не нам, познавшим и свободу и несвободу, понимать это? Вполне вероятно, что без такой жесткой дисциплины и фанатичного, бездумного исполнения ритуалов бывших американских панков и британских рокеров и не соберешь в одну команду, не заставишь работать вместе, не дашь понять, что такое коллектив. Но нужно ли это нам? На это пусть каждый ответит сам. Я же теперь пытаюсь более тщательно контролировать глубину поклона и скорость передвижения по офису - люблю свободу.


Оригинал
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Antares
сообщение 21.11.2008, 2:40
Сообщение #5


БегемОтистая БаРмОлейка
*******

Группа: RAnMA
Сообщений: 966
Регистрация: 13.12.2007
Из: Таганрог
Пользователь №: 5



Звукоподражания

В японском языке существует множество обозначений для передачи в тексте или в манге тех или иных природных и искусственных звуков. Ниже приведены некоторые из них.

Бан-бан (ban-ban) - "ба-бах" или "бум-бум", обычно звуки выстрелов.

Бари-бари (bari-bari) - звук рвущейся бумаги.

Боки-боки (boki-boki) - треск.

Боко-боко (boko-boko) - звук удара.

Бо-бо (bo-bo) - треск огня.

Буцу-буцу (butsu-butsu) - шепот.

Ван-ван (wan-wan) - "гав-гав", лай собаки.

Дза-дза (zaa-zaa) - шум дождя.

Дзуки-дзуки (zuki-zuki) - болезненное ощущение.

Досун (dosun) - стук при падении.

Досун-досун (dosun-dosun) - "тук-тук", звук шагов.

Гаку-гаку (gaku-gaku) - тряска.

Гаса-гаса (gasa-gasa) - звук трения сухой, "стоящей колом" ткани.

Гая-гая (gaya-gaya) - шум толпы.

Готя-готя (gocha-gocha) - "охо-хо", звук трудной ситуации.

Гуса-гуса (gusa-gusa) - резкий удар (обычно ножом).

Гэро-гэро (gero-gero) - "ква-ква", кваканье лягушки.

Гя-гя (gyaa-gyaa) - крик.

Хиин-хиин (hiin-hiin) - "иго-го", ржание лошади.

Катя-катя (kacha-kacha) - "клац-клац", клацанье.

Кики (kikii) - звуки, издаваемые обезьяной.

Кэра-кэра (kera-kera) - "ха-ха", смех.

Миси-миси (mishi-mishi) - скрип.

Моо (moo) - "му-у", мычание коровы.

Нико-нико (niko-niko) - смешок, улыбка.

Нян (nyaan) - "мяу", мяуканье кошки.

Пати-пати (pachi-pachi) - "хлоп-хлоп", хлопки в ладоши.

Пан-пан (pan-pan) - стук.

Пиё-пиё (piyo-piyo) - щебетание птиц.

Пика-пика (pika-pika) - треск электрического разряда.

Тю-тю (chuu-chuu) - "пи-пи", писк мыши.


Оригинал
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Antares
сообщение 21.11.2008, 2:48
Сообщение #6


БегемОтистая БаРмОлейка
*******

Группа: RAnMA
Сообщений: 966
Регистрация: 13.12.2007
Из: Таганрог
Пользователь №: 5



Жестикуляция японцев

Указывание пальцем на собственный нос - "Я говорю о себе".

Руки скрещены на груди - "Я задумался".

Поднятый мизинец - Речь идет о женщине (обычно чьей-то подружке или любовнице). Если на самом деле в разговоре упоминается мужчина, то этот жест - намек на его гомосексуальную ориентацию.

Поднятый большой палец - речь идет о мужчине.

Оттягивание левого века пальцем вниз с одновременным высовыванием языка - Оскорбление, аналогичное русскому "показать нос" (бе-бе-бе).

Размахивание раскрытой ладонью перед лицом (как в нашем жесте "плохо пахнет") - "Я не согласен", "нет".

Размахивание раскрытой ладонью, обращенной к собеседнику, от себя (вперед-назад) - Жест приветствия.

Размахивание раскрытой ладонью, обращенной к собеседнику, влево-вправо - Жест прощания.

Протягивание раскрытой ладони в определенном направлении - Жест указывания направления.

Проведение ладонью по горлу - "Смерть" или "увольнение".

Проведение ладонью над головой - "Я наелся до отвала".

Поддакивание головой - "Я вас внимательно слушаю и понимаю". Не путать с "я согласен"!

Почесывание головы - Жест недоумения или задумчивости.

Поднесение кулака к виску и резкое разжатие руки - "Он свихнулся".

"Пальцовка" (выставление указательного пальца и мизинца на обеих руках) - Используется в некоторых магических заклинаниях, жест, отгоняющий злые силы. Иногда используется как ироническая реакция на плохую шутку.

Знак "V" (выставление указательного и среднего пальцев, ладонь обращена от себя) - "Я нервничаю" или знак победы.

Соединение в кружок указательного и большого пальца - "Все в порядке" или "Деньги" (устаревший вариант).

Сцепленные мизинцы - Знак, использующийся при даче клятвы, обычно в семейных или дружеских компаниях.

Хлопки пальцами прямо выставленных ладоней - Обычные японские аплодисменты.

Постукивание кулаком в грудь - "Предоставьте это мне".

Поднимание руки и положение другой руки на бицепс - "Я могу сделать это (нечто трудное)" или "Я сделал это (нечто трудное)".

Лизание пальца и последующее дотрагивание им до чего-либо - "Это мое".

Сгибание указательного пальца наподобие крючка - "Здесь что-то нечисто".

Поднесение указательных пальцев к голове наподобие рожек - "Он злой как они, черт".

Поднесение сжатого кулака к собственному носу - "Он злой, тупой и мстительный как тэнгу".

Прикрывание женщинами лица во время смеха - Для женщин считается неприличным показывать зубы. Сейчас этот жест несколько устарел, поэтому используется только "женственными" дамами и девушками.

Хлопок в ладоши (касивадэ) - "Я взываю к высшим существам".

Десятикратный хлопок в ладоши в ритме 3-3-3-1 (иппондзимэ) - "Мы отмечаем успешное окончание застолья, приема или другого значительного события". Иногда хлопают три раза по иппондзимэ - это называется "самбондзимэ". Сам обычай хлопать по окончании праздника называется тэдзимэ.


Оригинал
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Antares
сообщение 2.12.2008, 6:04
Сообщение #7


БегемОтистая БаРмОлейка
*******

Группа: RAnMA
Сообщений: 966
Регистрация: 13.12.2007
Из: Таганрог
Пользователь №: 5



Что японцы думают о нас?

Начну с начала, с того, что думают о России те, кто там не был. Пожалуй, три основных слова это 「寒い」「危ない」「物がない」 - ”холодно”, ”опасно”, ”ничего нет, ничего не купишь”.

Все вместе это складывается в некий 「暗いイメージ」 - мрачный образ. При этом если последние два момента - наследие советских времен, то ”холодно” - это общая часть образа. Повторюсь - у тех, кто не был в России. Ну или хотя бы не был зимой. Тут могут даже спрашивать у русских что-то вроде: ”А у вас лето есть?”, ”Вы же летом тоже в меховой одежде ходите?”, ”А летом у вас сколько примерно градусов?” (подразумевая под этим, видимо, что что-то около ноля)…

Так вот ”холодно” - это первый развенчиваемый стереотип: все, прожившие какое-то время в России соглашаются, что холодно зимой как раз в Японии Местные, тем не менее, поверить в это не способны smile3.gif)

”Опасно”. Что интересно, доводилось мне от японцев слышать, что в России гораздо безопаснее, чем во многих странах Европы. Не была, проверить не могу, но вот такое мнение существует, и не так уж редко встречается. Впрочем, все признают, что всё ж таки Россия куда опаснее, чем Япония. Тем не менее, видела я и хрупких девушек, проехавших вдвоем с подругой по всему Транссибу от Владивостока до Москвы, и просто молодых японцев, проделавших тоже самое в одиночку…. Россия оказывается не особо опасной при соблюдении простых правил (для которых все-таки некоторым японцам требуется сделать усилие над собой): не раскрывать кошелек на улице, не водить к себе первого встречного домой…

Наверное, частью ”опасно” является отсутствие светофоров. Это одно из самых ярких впечатлений: ”где светофоры?! Как на другую сторону улицы переходить?!” В Японии светофоры стоят везде, а, например, в Киото - вообще на любом, даже крохотном, перекрестке…

Сразу обращают внимание на одну из двух исторических бед России (дурак ли человек или нет, похоже, сходу они оценить не могут, а вот дороги - да!). Очень умилила меня вот такая фраза: ”У них в России дороги могут оставаться не починенными довольно долгое время”… Могут. У нас - могут smile3.gif))

Магазины… Магазины их тоже удивляют. Про рестораны расскажу ниже - это отдельная история, про одежду - вообще сделаю отдельный пост, а пока просто общий взгляд: продукты поражают низкой ценой. Естественно, когда они узнают, что на ценниках цена за 1 кг. Ну и когда это не касается ”элитных продуктов”. У нас под это определение попадает японская заварная лапша. Японцы очень удивляются smile3.gif))

Во всем остальном - очень сильно удивляются дороговизне. Спрашивают про средние зарплаты. После этого удивляются совсем сильно: откуда на все это дорогое деньги-то берутся?! smile3.gif)) Очень любят наши рынки: ничего там не покупают, но ходят туда, как на экскурсию smile3.gif) Наиболее сильное впечатление производят рыбные прилавки: у неподготовленных наступает культурный шок…(дело даже не в ассортименте, а в банальном несоблюдении элементарных сан-норм)

Еще обращает на себя внимание общение в повседневной жизни, одежда, то, как и что мы пьем, рестораны, девушки, загар и купание, студенты и их учеба…

Начну ресторанов. Во-первых, удивляет отсутствие семейных ресторанов, во-вторых - публика. Ну, положим, публика-то как раз соответствует не-семейности ресторанов. Совершенно не понять приехавшим, зачем так громко включать музыку и как можно под этот грохот получать удовольствие от еды. Удивляют цены. Вряд ли приятно. Обращает на себя внимание меню без картинок и без английского языка. Впрочем, в некоторых ресторанах есть английский вариант…

Очень понравилась вот такая фраза: ”питейных заведений гораздо меньше, чем ожидаешь увидеть в России”. Автор сей фразы тут же высказала предположение, что это связано с традицией ходить в гости и пить дома у кого-либо. И это еще одна вещь, очень японцев удивляющая. Легкость, с которой люди в России приглашают к себе и ходят в гости, также неизменно удивляет. И вот еще одна интересная фраза: ”почему-то русские очень приветливы в общении между собой, даже если общаются до того момента совершенно незнакомые люди, но становятся совсем не приветливы на работе. Особенно, если работают они в сфере сервиса. В Японии же все с точностью наоборот”.

Опять про выпивку. То, КАК пьют русские, остаются в памяти всех японцев, кто это наблюдал. То есть либо они сами начинают пить как лошади, либо страшное зрелище хрупкой девушки, залпом выпивающей стопку водки, или же бутылки водки, стремительно пустеющей, будет преследовать их всю жизнь И при любом упоминании о русских одной из первых ассоциаций будет: ”ну и здоровы же они пить!”

Один из быстро исчезающих стереотипов: русские пьют только водку. К слову сказать, это еще один из удивляющих моментов. Уж не знаю, кто и когда сказал им, что русские кроме водки ничего не пьют, но стереотип сей весьма силен. Доходит дело и вот до таких диалогов:

- Там же все только водку пьют! Ты тоже пил?
- Ты представляешь (!), там у них есть и много других напитков, и пиво даже есть!

Правда, тут надо добавить, что, с точки зрения японцев, пиво у нас пьют не охлажденным. Даже рождаются теории объясняющие, почему русские не могут пить холодное пиво.

Еще часто отмечаются, что русские вообще любят тусоваться и особенно танцевать. Последнее обращает на себя особое внимание, так как сами по себе японцы крайне редко танцуют. Да, у них есть что-то вроде ночных клубов (Года два назад я была со студенческой делегацией в Осака, так студенты достали меня и японцев просьбами посетить НАСТОЯЩИЙ ЯПОНСКИЙ НОЧНОЙ КЛУБ. Вот. И мы даже его посетили. Да. Это было забавно. Но это уже совсем другая история. Но теперь я не могу сказать, что ночных клубов в Японии нет. Впрочем, я не могу сказать, что они тут есть), но до наших размахов им далеко. А чтобы дома у себя или у кого-то танцевать, так это для японца почти культурный шок. smile3.gif))

Удивляет их и обилие многоэтажных домов. Как правило, за эти наблюдением следует два вопроса:
- а землетрясений тут нет?
- а зачем вы так живете, если у вас земли в стране немерено?


Оригинал
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Antares
сообщение 2.12.2008, 6:23
Сообщение #8


БегемОтистая БаРмОлейка
*******

Группа: RAnMA
Сообщений: 966
Регистрация: 13.12.2007
Из: Таганрог
Пользователь №: 5



Почему японцы любят сакуру?

Вопрос сложен. Нет, безусловно, это очень красиво, невероятно красиво, потрясающе красиво, но если посадить в таких количествах другие цветущие деревья, будет тоже неплохо. Почему же именно сакура?

Версий я слышала несколько, некоторые есть у меня.

Во-первых, то, что она цветет от юга до севера, по всей Японии - на такой подвиг - имхо, конечно, если я не права - поправьте меня, пожалуйста! - на такой подвиг мало какое еще дерево способно.

Еще одна причина - недолговечность. У нас ее смыло дождем почти бесследно через неделю после того, как она более-менее расцвела.

Еще - разнообразие. Есть просто несколько сортов обычной сакуры, есть плакучие сакуры, есть махровая сакура, есть, наверное, что-то еще, чего я не знаю… И цветет все это всеми оттенками розового: от бледного, почти белого, до насыщенного, почти красного…

Еще, насколько я знаю (я уже не могу сказать, что я слышала, а что додумала, но мне кажется, кто-то мне это сказал), в сакуре ценится то, что цветет она без листьев: белоснежное кружево густо покрывает ветки, которые резко увеличиваются в объеме раза в три, а то и в пять. И все это - черно-белое с розовым оттенком. Никакой зелени, ничего лишнего. Как только появляются листочки, цветы спешат уйти, уступая им место.

И тут - последняя причина, которую я могу назвать: то, КАК опадает сакура. Лепестки не вянут на деревьях, они нежно облетают вниз, как легкий сладкий дождь, покрывая землю нежно-розовым ковром. Опадение лепестков сакуры не менее красиво, чем ее же цветение… И именно под таким нежным дождем из лепестков понимаешь красоту природы, и ее же хрупкость.. Вот оно - моно-но аварэ - «печальное очарование вещей»…

И пока цветет сакура, японцы приходят полюбоваться ею. Приносят с собой обеды и подстилку, расстилают ее в парке и ловят момент, чувствую себя детьми этой природы.

Саму сакуру выложу в фотоЖЖ, а тут я хочу рассказать, кто и как смотрит сакуру

Начну с начала: вот так, семейно, приходят тети с детьми: мужчины на работе, и вот женщины тоже не теряют даром времени:



Ну и мужчины не теряются: прямо как есть, в костюмчиках, всем отделом они идут наслаждаться гармонией:



К слову сказать, это еще и отличный способ освоиться в новой после перестановки компании.

А вот эти еще молодые, со старшим поколением, видимо, сидеть стесняются, удались к реке.



Некоторые смотрят на сакуру из лодки: вода, туннель из сакуры, утки, цапли - полное единение с природой, для чего, входя в лодку, люди еще и разуваются:



И вот этот, тоже наслаждается погодой и сакурой:



P.S. И все ж таки, как же недолговечна красота…




Оригинал
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Antares
сообщение 6.12.2008, 3:39
Сообщение #9


БегемОтистая БаРмОлейка
*******

Группа: RAnMA
Сообщений: 966
Регистрация: 13.12.2007
Из: Таганрог
Пользователь №: 5



Досуг современных японцев. Отдых для настоящих мужчин.


Япония – удивительная и загадочная для европейца страна, со своими традициями и обычаями, с неповторимой историей, которая наложила отпечаток на современное поколение японцев.

Исторически сложилось так, что мужская половина населения Японии еще от предков унаследовала повышенное чувство собственной значимости, мужского превосходства. Поэтому, современные японцы, чаще всего, выбирают развлечения подальше от дома, чтобы не обременять себя домашней обстановкой и обществом жены. Для них отдых дома равносилен потере мужского достоинства. И только воскресные дни, японские мужья посвящают жене и детям. В воскресенье они идут на прогулки, отдыхают с семьей, а в остальные вечера выбирают отдых в компании друзей.

Какие же заведения любы – дороги сердцу японцев в вечернее время суток?


Всевозможные бары, рестораны, ночные клубы радостно открывают свои двери уставшим от работы и семьи японцам каждый вечер. Здесь японцы могут забыть о своих проблемах, пропустив по стаканчику с коллегами по работе или просто с друзьями. Такое проведение времени означает в Японии укрепление с ними отношений, и поддержание социальных контактов. Так, за рюмкой сакэ или бокалом пива отдыхают японцы, делясь друг с другом самыми последними новостями из жизни.


Иногда жители Японии коротают свободный вечерок в театрах, где идут представления музыкальных, кукольных и классических театров. Современный японский театр – это яркий, неповторимый мир, в который хочется окунуться вновь и вновь. В японском театре нет мелочей, здесь все важно: музыка, актерское мастерство, маски. На выбор современного японца представлено большое разнообразие всевозможных театров, которые можно посетить в свободный вечерок. Это и Но – театр трагедий, и Кеген – театр незатейливой комедии, и Бунраку – один из самых популярных театров кукол. Одним словом, посетить театр большой компанией для японца – весьма неплохой способ провести время, и получить массу положительных эмоций.

Жаль, только в большом городе ночная жизнь весьма коротка. Большинство японских увеселительных заведений закрываются около одиннадцати вечера, и японские мужчины должны разбредаться по домам.


Не уступают по популярности и японские бани в качестве отличного вида времяпровождения вдали от дома. Для японских мужчин, бани – это не просто гигиеническая процедура, это особая философия, это торжество телесного и духовного, которая позволяет ощущать себя счастливым и обновленным. В бане, как и в других местах отдыха, постоянно слышны различные новости, советы, предложения. Здесь беседуют и спорят, решают важные дела. Именно в бане проще всего прийти к мирному соглашению, помириться с врагом. Баня раскрывает самые тайные уголки души японца, побуждая его открыться, почувствовать радость, и обрести свободу. В бане, японец может обнажить не только свою душу, но и тело. Обычно, японцы не очень охотно демонстрируют собственное тело, а здесь они могут расслабиться и продемонстрировать самое сокровенное.

В Токио очень распространены бани под названием сэнто, их в этом городе около двух с половиной тысяч. Как правило, такие бани открыты с обеда и до полуночи. Они имеют постоянный приток посетителей, и делятся на мужские и женские половины. В сэнто имеется бассейн с вместительностью до двадцати человек. Вода в бассейне очень горячая, но японцам доставляет это огромное удовольствие, позволяя ощутить неслыханное блаженство. За дополнительные деньги, можно пригласить сансукэ для массажа или натирания спины. Чаще всего, такую миссию выполняют молодые мужчины, как для женщин, так и для мужчин.


Еще одним популярным видом проведения досуга является – отдых в компании дам. Какой же отдых без гейш – талантливых обольстительниц мужского сердца? В обществе таких женщин хочется бывать. Гейша – это талантливая женщина, которую нанимают для развлечений и художественного удовольствия с почасовой оплатой. Японская гейша – не обязательно проститутка. В классическом представлении, гейша – это остроумная женщина, обладающая множеством талантов. Она – танцует, поет, играет на музыкальных инструментах. Умеет поддержать светскую беседу, имеет высокий культурный уровень, очаровательна и находчива. Частенько, чтобы развлечься, японские мужчины приглашают гейш в чайный домик, оставив жену и детей дома. Для того, чтобы стать настоящей гейшей, необходимо приобрести множество знаний и умений. Ученица школы гейш должна обучиться пению, танцам, актерскому мастерству, а также игре на различных музыкальных инструментах. Естественно, чем образованнее гейша, тем выше стоимость часа ее внимания. Однако, японские мужчины довольно часто прибегают к отдыху вместе с очаровательными соблазнительницами. Когда играет музыка, подаются закуски, гейша умело развлекает гостей, создавая атмосферу комфорта и уюта.

Каждый вечер в больших городах Японии загораются огни, а вместе с ними, начинается вечерняя жизнь, в которую хочется окунуться с головой, почувствовать настоящую свободу…


Оригинал
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Antares
сообщение 29.12.2008, 8:09
Сообщение #10


БегемОтистая БаРмОлейка
*******

Группа: RAnMA
Сообщений: 966
Регистрация: 13.12.2007
Из: Таганрог
Пользователь №: 5



Странные люди, или Дискуссия о дискуссии

«До чего же вы, японцы, странные люди!», - негодовал Никита Хрущёв, безуспешно пытаясь решить с японскими дипломатами проблему мирного договора в 1956 году.

Причиной гнева советского лидера была странная переговорная тактика противоположной стороны: со всем вроде бы соглашающиеся японцы в конце снова и снова говорили «нет». О своеобразном поведении японцев за столом переговоров написано много, но я хочу сегодня вспомнить личный – официальный и бытовой – опыт и попытаться на его основе классифицировать важнейшие этапы дискуссии с представителями этой замечательной страны.

Итак, само собой разумеется, что достаточная по продолжительности дискуссия может проходить только в том случае, если стороны, среди прочих, рассматривают некий спорный предмет. Им может стать что угодно – от пристрастий в еде до политических проблем. В зависимости от статуса спорщиков и их целей, обсуждение может закончиться, не начавшись, а может пройти те три основные стадии спора, которые я достаточно четко выделяю в проблемном общении с японцами, а именно:

1. Благожелательный компромисс.
2. Признание уникальности.
3. Маска.


Для подавляющего большинства людей общение начинается и заканчивается первой фазой. Это естественно: если вам нечего с японцами делить, если вы искренне разделяете их точку зрения, если просто нет предмета спора или вы способны, как воспитанные люди, его не заметить, то и говорить не о чем. В самом деле, если вам не нравится японская кухня или вашему собеседнику – российские автомобили, о чем тут спорить?

Японцы, в силу особенностей своего воспитания, идеально проходят первый этап. Они излучают благожелательность, добродушие, олицетворяют вежливость и предупредительность. Все это значительно облегчает и общение с ними, и жизнь в Японии, делая ее изумительно комфортабельной для не очень продолжительного там пребывания. У нас, иностранцев, бывает, что от привычки к этой предупредительности « замыливается глаз», и мы не всегда можем отличить формальное общение от искреннего интереса, форму от содержания, хоннэ от татэмаэ. Ничего страшного в этом нет. В самом худшем случае вашим надеждам просто не суждено будет сбыться.

Например, я, воодушевленный искрящимся добродушием одного знакомого японца, обладающего весьма широкими связями, несколько раз просил его мне помочь – передать контакты интересующих меня людей, получить информационные материалы, обсудить проект и тому подобные мелочи. «Хо!, - кричал мой собеседник в восторге, размахивая руками и проливая на себя шампанское, - Отличная идея! Я сам давно об этом думал! Звоните мне завтра прямо с утра!». Конечно, утром либо его не было на месте, либо контакты куда-то терялись, либо для получения информационных материалов требовалось найти еще одного человека, след которого не взяла бы и самая лучшая охотничья собака. Однако взаимных претензий никогда не было, общение ограничивалось первой фазой: благожелательным, пусть и бесперспективным, компромиссом.

Хуже бывало, если речь заходила, к примеру, о тех же «северных территориях». Если вдруг обнаруживалось, что я имею на сей счет точку зрения, отличную от официальной японской, то в большинстве случаев (но не всегда!), начиналась уже настоящая дискуссия. Специалисты в области экономики пишут, что нередко оказывались в подобной ситуации во время обсуждения с японскими партнерами различных контрактов, таможенных правил и или каких-то вопросов, несущих в себе, например, элементы протекционизма. Когда каждая из сторон хочет получить себе определенные преференции, дискуссия получает интересное развитие.

Вступление спора во вторую фазу неизбежно сопровождается выдвижением японской стороной главного тезиса – об уникальности японской культуры (варианты: методики ведения переговоров, системы власти, системы формирования общественного мнения и т.д.). Смысл этого заявления сводится к тому, что в силу этой самой уникальности (и «не уникальности» любой другой культуры) преференции должна получить именно японская сторона. Сама по себе эта идея весьма интересна и довольно глубоко изучалась крупнейшими японоведами мира, хотя к общему знаменателю они так и не пришли – видимо, по причине уникальности изучаемого вопроса.

Оставляя в стороне реальность и причины возникновения «японской своеобычности», замечу только, что она не только является мощнейшим инструментом не только «мягкой силы» - политического пиара и культурной пропаганды, но и эффективно поддерживает внешнеэкономические усилия Японии и ее внутреннюю политическую стабильность.

Конечно, самым проблемным вопросом для нас стал вопрос территориальный. В случае обсуждения проблемы пограничного размежевания после скорого использования сторонами всех широко известных аргументов об исторической принадлежности злополучных островов и при недостижении понимания, вариантом японской уникальности выступает следующий тезис: «Это (т.е. принадлежность островов России) - оскорбление национального достоинства японского народа!».

Мне довольно часто приходится упираться во вторую фазу. Я давно уже знаю, что отвечать, и знаю, насколько мой ответ обессмыслен. Эта фаза скоротечна и переходит в третью почти мгновенно. Достаточно только возразить на вышеприведенный довод, например: «А почему ваше национальное достоинство дремало с 1945 по 1952 г., когда эта тема впервые была предложена американцами японскому правительству - для обострения отношений с СССР?» или «Почему вы выбрали в 1956-м Курильские острова, а не Окинаву, когда Даллес шантажировал Ёсиду, наглядно объясняя, что Япония в любом случае останется без части свой довоенной территории – либо без Южных Курил, либо без Окинавы?», или «Вы не считаете оскорблением национального достоинства хронические изнасилования американцами ваших школьниц на Окинаве?» или… да много чему ещё можно удивиться, говоря о японской национальной гордости.

В осуждении территориальной проблемы иногда встречаются не совсем стандартные маневры, выводящие японскую сторону в третью фазу столь стремительно, что это приводит к совершенно неожиданным последствиям. Один дипломат, отстаивая японскую принадлежность островов заявил, что «в принципе согласен с аргументами российской стороны, но после Второй Мировой войны Советский Союз уничтожил 60000 японцев за 10 лет сибирского плена! Это оскорбление национальной гордости!». Я спросил его, известно ли ему об извинениях за этих погибших, которые принес Ельцин? Известно. А известно ли ему об извинениях американцев, уничтоживших всего за три дня 1945 года (бомбардировки Токио, Хиросимы и Нагасаки) более 300 тысяч японцев, в основном, мирных жителей, то есть женщин, стариков и детей? Нет? А разве это не затрагивает японскую национальную гордость? «Нет, - ответил мне гордый японец, - мы сами напали на Америку и мы должны были быть наказаны. Это нормально».

Иногда эти «уникальность» и «гордость» всплывают довольно неожиданно – на самой, что ни на есть, бытовой основе. Один мой японский знакомый, приехав в Москву, принялся учить меня уму-разуму и давать указания по его жизнеобеспечению. Он значительно моложе меня и, некоторые время потерпев его капризы, я сказал ему всё, что об этом думаю. Японец обиделся: «Ты не должен так говорить. Японцы так не говорят». «Я - не японец», возразил я, и тут же получил: «Всё равно. В Японии так не принято. Ты общаешься с японцем, а мы – уникальный народ. Поэтому ты должен вести себя так, как принято в Японии». Мои резоны о том, что мы с ним не в Токио, а в Москве, я – ну совсем не японец, ничем ему не обязан и «в чужой монастырь со своим уставом не ходят», перевели его в третью фазу дискуссии.

В экономических спорах, окончание второго этапа рождает два варианта рождения событий. Если японская сторона не очень заинтересована в успешном окончании переговоров, она также уходит в третью фазу. Если заинтересована – национальная уникальность временно не является таковой, и стороны возвращаются к первому этапу.

С третьей фазой, наверно, всем уже всё понятно. Обиженные и оскорблённые японцы делают каменные лица, всем своим видом символизируя презрение к вам, к России и всем белым гайдзинам в целом… Мой японский знакомый после нашей ссоры тоже надел эту маску. Вскоре ему снова понадобилась моя помощь, и он, как ни в чем ни бывало, отложил ее в сторону и вернулся к первой фазе дискуссии…

Конечно, всё это отнюдь не аксиома и даже не научный анализ. Это лишь размышления человека, довольно часто контактирующего с японцами и не связанного с ними ни официальными, ни семейными узами. Какие из этого можно сделать выводы? Мне кажется, они просты: учитесь у японцев, будьте прагматичны, вежливы и предсказуемы. Если сможете…


Оригинал
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Ogami
сообщение 29.12.2008, 20:23
Сообщение #11


!!!СиськО-ХантеР!!!
*******

Группа: RAnMA
Сообщений: 790
Регистрация: 24.1.2008
Из: г. Таганрог
Пользователь №: 13
Клуб: R.An.M.A.
Любимое Аниме: Neon Genesis Evangelion
Tonari no Totoro
Chobitsu


Цитата(Antares @ 29.12.2008, 7:09) *
Один мой японский знакомый, приехав в Москву, принялся учить меня уму-разуму и давать указания по его жизнеобеспечению. Он значительно моложе меня и, некоторые время потерпев его капризы, я сказал ему всё, что об этом думаю. Японец обиделся: «Ты не должен так говорить. Японцы так не говорят». «Я - не японец», возразил я, и тут же получил: «Всё равно. В Японии так не принято. Ты общаешься с японцем, а мы – уникальный народ. Поэтому ты должен вести себя так, как принято в Японии».


А вот это имхо больше похоже на элементарные заносчивость и отсутствие воспитания, и вероятно, не должно считаться национальной чертой...
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Antares
сообщение 6.1.2009, 6:50
Сообщение #12


БегемОтистая БаРмОлейка
*******

Группа: RAnMA
Сообщений: 966
Регистрация: 13.12.2007
Из: Таганрог
Пользователь №: 5



Цитата(Ogami @ 29.12.2008, 20:23) *
А вот это имхо больше похоже на элементарные заносчивость и отсутствие воспитания, и вероятно, не должно считаться национальной чертой...

Возможно это встречается повсеместно, а этот случай просто был приведён как пример
Хотя у меня мало опыта общения с японцами, поэтому не буду ни опровергать ни соглашаццо smile3.gif
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Antares
сообщение 23.1.2009, 23:28
Сообщение #13


БегемОтистая БаРмОлейка
*******

Группа: RAnMA
Сообщений: 966
Регистрация: 13.12.2007
Из: Таганрог
Пользователь №: 5



Мысли и наблюдения за японской провинцией

Чтобы понять японца, который при виде иностранца пытается говорить на том, что осталось у него в памяти после уроков английского в школе, надо знать японский. Вернее, чтобы догадаться, что он не по-японски говорит, надо знать японский. Иными словами, если вы знаете японский, вы поймете этого японца, перепуганного видом чужеродного явления природы (то есть вас), но с большим трудом, нежели если бы он говорил по-японски. А если вы не знаете японский, то вы не сможете догадаться, что говорящий говорит на английском, так как в нашей провинции у многих звучит он не с сильным акцентом, а просто по-японски, например, "саадо фурооа". Вот как без знания японского догадаться, что это за зверь такой? smile3.gif


А еще довелось мне тут наблюдать сценку из жизни "переполненной иностранцами Тоямы" (кто еще не знает - тут иностранцы составляют даже чуть больше 1% - ну очень высокий показатель для Японии). Японка обзванивает риэлторские конторы, пытаясь снять для иностранцев домик. Я параллельно узнала, что снять домик можно почти за те же деньги, что мы снимаем квартиру, ну или чуть-чуть дороже, чему была несколько удивлена, но речь не о том. Так вот, в начале она спрашивала, какой именно домик нужен, в каком районе и т.д., но суровая реальность быстро вернула ее с небес на землю, и уже через пару минут буквально она, совершая очередной звонок, первым делом интересовалась, если ли у конторы домики, куда ... пускают иностранцев. Как выяснилось, снять квартиру иностранцу проще, чем снять дом. То ли это оттого, что квартир просто банально больше, то ли квартиры не так жалко. И хотя я понимаю причины такого отношения, услышанные подряд много раз фраза: "Мы хотели бы снять дом, но там будут жить иностранцы, если ли у вас среди сдающихся дом такой, куда хозяин согласится поселить иностранцев?" - и следующая за ней: "Понятно, спасибо," - впечатлили. Но таки несколько домов нашлось.

А вот эту сценку постоянно наблюдаю в комбини. Одной из очень важных составляющий сервиса является упаковка купленного товара или хотя бы просто складывание его в полиэтиленовый пакет перед тем, как отдать покупателю. В этом году ряд продуктовых магазинов преф. Тояма подписались под призывом губернатора сократить использование этих самых пакетов (теперь они стали платными, пусть и стоят символические 5 иен, а в супермаркетах появились призывы пользоваться своими многоразовыми продуктовыми сумками, а также сами сумки - в продаже). Так вот, на такой смелый шаг могли позволить себе пойти супермаркеты, но не комбини, где упаковывают купленный товар в полиэтиленовые пакеты также автоматически, как и сдачу дают, например. То есть продавцы даже не задумываются об этом, руки у ним сами автоматически складывают все в пакет. И тут прихожу я, которой этот пакет совершенно не нужен. И говорю об этом. То есть так и говорю: "Пакет не надо". Самые стойкие просто уточняют. Некоторые зависают и уточняют. А некоторые просто зависают. Но убедить продавца на кассе не складывать все в пакет мне всегда удается. Иногда - после уточняющего вопроса: "Точно не надо?" и даже дублирующего: "Вот совсем ничего из этого не надо в пакет складывать?", но таки удается. Но одна из интересных особенностей комбини - это, как правило, наличие минимум двух продавцов в одном магазине. В нашей провинции я редко бывают в комбини в такие часы пик, чтобы второй продавец не успел бы освободиться и прибежать помочь стоящему на кассе ... упаковать покупаемые мною товары в полиэтиленовый пакет. Нередко они бегут с написанным просто на лице извинением за нерадивого товарища, который не успел ничего упаковать. А я им вместо "спасибо" сообщаю, что мне пакет не нужен. Второй продавец неизменно зависает, а первый грустно подтверждает, что таки да, вот ЕЙ пакет не нужен (ибо его я к тому моменту уже явно убедила). После этого второй какое-то время топчется рядом, чтобы придумать, чем еще он может помочь, чтобы оправдать то, как сильно он торопился.

Да, и если кто не понял, "саадо фурооа" - это "третий этаж" smile3.gif


Оригинал
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
euphoria
сообщение 28.2.2009, 11:21
Сообщение #14


Сотенку осилил
****

Группа: Анимешники
Сообщений: 184
Регистрация: 3.2.2008
Из: ыыыы
Пользователь №: 23
Любимое Аниме: Nothing in particular


Цитата
Еще одним популярным видом проведения досуга является – отдых в компании дам. Какой же отдых без гейш – талантливых обольстительниц мужского сердца? В обществе таких женщин хочется бывать. Гейша – это талантливая женщина, которую нанимают для развлечений и художественного удовольствия с почасовой оплатой. Японская гейша (1)не обязательно (2) проститутка. В классическом представлении, гейша – это остроумная женщина, обладающая множеством талантов. Она – танцует, поет, играет на музыкальных инструментах. Умеет поддержать светскую беседу, имеет высокий культурный уровень, очаровательна и находчива. Частенько, чтобы развлечься, японские мужчины приглашают гейш в чайный домик, оставив жену и детей дома. (3) Для того, чтобы стать настоящей гейшей, необходимо приобрести множество знаний и умений. Ученица школы гейш должна обучиться пению, танцам, актерскому мастерству, а также игре на различных музыкальных инструментах. Естественно, чем образованнее гейша (4), тем выше стоимость часа ее внимания. Однако, японские мужчины довольно часто прибегают к отдыху вместе с очаровательными соблазнительницами (5). Когда играет музыка, подаются закуски, гейша умело развлекает гостей, создавая атмосферу комфорта и уюта.

1. Неяпонских гейш не бывает
2. Гейшам запрещено заниматься проституцией с XVII столетия. То есть с самого начала.
3. Чтобы "пригласить гейш в чайный домик", надо прийти в окия, согласовать с хозяевами мероприятие, и они сами уже выберут, какие именно гейши (не меньше трёх) будут сопровождать гостей (их должно быть также не меньше трёх).
4. Расценки постоянные.
5. Гейши не соблазнительницы. Их задача - именно создать атмосферу комфорта и уюта.

ИСТОЧНИКИ
immortalgeisha
hanamachi
岩崎峰子 (интервью на hanamachi)
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Мифодий
сообщение 30.5.2009, 20:33
Сообщение #15


Танкофил
*****

Группа: Анимешники
Сообщений: 469
Регистрация: 25.1.2008
Из: Таганрог
Пользователь №: 16
Клуб: Просто люблю аниме.
Любимое Аниме: Full Metal Alchemist
Cowboy Bebop
Ghost in the Shell
Welcome to the N.H.K.


Приглашаю вас в интерактивную карту японских магазинов - http://www.uniqlo.com/uniqlo1000/map/ (дождитесь загрузик 1000)

Чем интересна эта карта - на ней можно посмотреть на тысячу разнообразных и весьма занятных японцев, рекламирующих свои товары, в мультимедии )
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение

Ответить в данную темуНачать новую тему
1 чел. читают эту тему (гостей: 1, скрытых пользователей: 0)
Пользователей: 0

 

RSS Текстовая версия Сейчас: 28.3.2024, 15:36Beige стиль